Бессмертный полк (Заволжье)

Автор MAXX, 27 января 2016, 21:20:50

« назад - далее »

sergofan

ОПУБЛИКУЙ ФОТО ГЕРОЯ В ГАЗЕТЕ ПОБЕДЫ!
🗞️ Специально для читателей «Нижегородской правды» мы подготовили новый сервис, который поможет в создании транспаранта для участия в акции «Бессмертный полк». Вы можете использовать полученное изображение и для размещения в соцсетях, и для печати полноценного штендера.
В качестве макета для плаката мы предлагаем использовать первую полосу нашей газеты «Горьковская коммуна» (сейчас – «Нижегородская правда») от 9 мая 1945 года, в которой сообщалось об окончании Великой Отечественной войны. Все, кто пережил ужасы войны на фронте или в тылу, достойны памяти и достойны быть героями.

Сам сервис 👉🏻 https://pravda-nn.ru/gazetapobedy/

MAXX

На следующей неделе, если ничего не произойдёт - новая глава.

MAXX

Начинаю публикацию новой главы -
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г).

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Первая публикация - в газете Мотор в феврале 1989 года, с сокращениями.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 1.
В конце января 1944 года, из района г. Кировограда, части и соединения 5й гвардейской танковой армии скрытно, ночными маршами, передислоцировались на север области. 22 января части 29го танкового корпуса сосредоточились на южной окраине местечка Красносёлка. Ещё в пути следования, меня и других командиров танков резерва из резерва 32-й танковой бригады передали в состав 31-й бригады. Принимал нас там начальник штаба батальона ст. лейтенант Г.И.Пэнежко. Когда увидели мы его – невысокого роста, с огромной чёрной бородой до пояса, подумали, что этот офицер – старик. И что ошиблись, мы поняли, только когда он заговорил с нами. Он оказался довольно-таки молодой, быстрый в движениях и с юмором, офицер. Ст. лейтенант Пэнэжко поговорил с каждым из прибывших, а потом, обращаясь ко всем, сказал: «Придется вам ещё побыть в резерве!», и что они уже укомплектовали все экипажи командирами танков. Он приказал находиться поблизости от штаба, может, кто-то понадобится. Но в 31-й танковой я танк так и не получил, а 26 января был передан в 25-ю бригаду того же корпуса.  Командовал ей полковник Клепко Д.Е., а с 1 февраля 1944 года вступил в командование подполковник Мищенко И.П.
Бригада вступила в бой и находилась в этот день в местечке (название не помню). Как только я подошёл в штаб бригады, мне приказали следовать во второй танковый батальон и указали, как найти его. В батальоне, доложив о прибытии начальнику штаба, я тут же получил приказ принять танк и экипаж. Сопроводить меня и представить экипажу было приказано адъютанту штаба лейтенанту Досымбетову Г.К. По дороге к танку, Досымбетов рассказал, что ночью тяжело ранен прежний командир танка. С похвалой отозвался о механике-водителе танка и о заряжающем – «ребята оба стреляные, воюют давно, имеют боевые награды».
Танк стоял возле кустов, окутанных инеем, недалеко от глинобитной хаты. Это была тридцатьчетвёрка с 76-мм пушкой. Окрашен танк был в белый цвет. У танка стоял танкист, что-то делал и на нас не обращал внимания. Когда же Досымбетов спросил его, где остальные члены экипажа, он кивнул головой в сторону танка, указывая, что они в танке, но не произнёс ни слова. Чем-то твёрдым он постучал по броне. Из люка водителя показалась голова в танкошлеме, но быстро пропала на несколько минут. Потом из люка ловко выпрыгнул  на землю механик-водитель танка и поприветствовал нас. Одет он был в тёмного цвета комбинезон. На вид ему было около тридцати лет.
Из башни на броню танка вылез и третий танкист. Он спрыгнул на землю и встал рядом с водителем, отрапортовал лейтенанту Досымбетову: «Заряжающий сержант Иванов!». Он был в меховичке-безрукавке, на правой руке у него не было одного или двух пальцев. Внешне он был похож на бурята. Рядом с ними встал и стрелок-радист.
Лейтенант Досымбетов как-то по-дружески сказал им: «Вот привёл вам нового командира. Знакомьтесь! Младший лейтенант Елисеев. В боях бывал. Горел в двух танках. Остальное узнаете у него сами».
Смотрел я на танкистов, и почему-то подумалось мне, что не рады они новому командиру. А заряжающий, сержант Иванов, ещё и сделав гримасу на лице, слегка повернувшись в сторону водителя, тихо промолвил: «Опять пацана привели». Досымбетов тоже услышал это и зло посмотрел на Иванова, но ничего не сказал. Повернувшись в мою сторону, приказал: «Знакомьтесь быстрее и готовьтесь к бою» и ушёл от танка.
Услышать такой «лестный» приём в экипаже мне было неприятно. Но я сумел побороть в себе обиду и какой-то непонятный страх перед бывалыми танкистами. И подумалось тогда мне, что Иванов-то, наверное, прав. Вид, очевидно, у меня не командирский был, да и рост невысокий, худой, при этом, и достаточного боевого опыта не имел ещё. Но, как бы то ни было, я их командир, и мне нужно было познакомиться с экипажем. Как только Досымбетов отошёл от танка, я сказал: «Ребята, давайте знакомиться. Теперь мы один экипаж» и протянул свою руку механику-водителю, промолвив: «Михаил». Механик-водитель ответил мне: «Саша». И так, по очереди, познакомился я с заряжающим Борисом и стрелком-радистом Петей. От ребят я узнал, где и как «потеряли» командира танка. Оказалось, в пути движения ночью, командир вылез из башни и, усевшись, верхом на крышку люка водителя, указывал водителю куда ехать.
Продолжение следует. Далее – часть 2.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 2.
После короткого знакомства, я уточнил у них, исправен ли танк, заправлен ли ГСМ, полный ли боекомплект, цел ли НЗ питания, а потом сам влез в танк, осмотрел приборы и устройства  в башне. Всё было чистым, готов к бою.
Разрешив ребятам пойти в хату, отдохнуть перед боем, я продолжил знакомство с танком. Проверил работу ручного и электроповоротного механизма башни и подъёмного механизма орудия, включил вентилятор в башне, проверил прицел орудия. Затем, спустившись на место водителя, завёл двигатель и прогрел его.
Примерно около 16 часов, нарочный позвал меня к командиру батальона. В хате, где расположился штаб батальона, уже собрались командиры танков, взводов и ротные. Войдя в штаб, я представился: «Командир танка младший лейтенант Елисеев». Первым, с кем я познакомился в штабе, был младший лейтенант Подгорный Василий Иванович – командир взвода, в который входил мой танк. Затем я успел познакомиться ещё с некоторыми командирами экипажей, но было это в спешке, и скоро я забыл, как звать некоторых командиров.
Командир батальона перед собравшимися командирами поставил боевую задачу 2го танкового батальона и кратко ознакомил с боевой задачей бригады. Он сказал: «Бригада выступает с 17 часов и атакует вторую линию обороны противника. После прорыва, преследует противника в направлении местечка Липянка с целью освободить его и потеснить немецкие части в южном направлении».
Когда командиры вышли от комбата, разделились и пошли к свои танкам, по дороге стали высказывать предположения о предстоящих боях. Никто толком не знал ещё всей сложности предстоящей операции.
Вечером танки вышли из населённого пункта. Впереди пехотные части вели горячий бой. Хотя и медленно, но они теснили немцев. Очевидно, здесь уже ждали нас. Регулировщики показывали направление движения танкам в расположении боевых порядков пехоты. Было уже почти темно, только снег на поле улучшал видимость. Выйдя на простор, танки развернулись в боевой порядок и, открыв огонь из всех видов оружия в сторону противника, атаковали его укрепления. Враг побежал. Преследуя его по пятам, танки всю ночью двигались в юго-западном направлении, а к утру 27 января подошли к местечку Липянка. Но с ходу взять местечко нам не удалось. Окопавшиеся на окраине немецкая пехота и артиллерия сбили темп нашего наступления. Наша пехота отстала от танков. Да и танкисты устали за ночь. Но приехавший в расположение танков командир 29го танкового корпуса генерал Кириченко И.Ф. приказал: «Смять оборону противника и освободить местечко». Приказ был передан всем экипажам. Передышки не было. Танки снова пошли в атаку, открыв мощный огонь по укреплениям пехоты. Хорошо помогли «огоньком» нам подошедшие миномётчики и артиллеристы пехотной части. Фашисты не выдержали натиска, стали подниматься из окопов и побежали в местечко. Однако сдерживала нас немецкая артиллерия, стрелявшая по нам. Спешили на помощь пехоте из населённого пункта немецкие танки, открывшие огонь в нашу сторону. Как только я увидел на окраине немецкие танки, свою танковую пушку навёл на один из них. Да и другие танки батальона стреляли по немецким танкам. Огонь танковых орудий и нашей артиллерии был настолько мощным и плотным, что немецкие танкисты стали спасаться в укрытиях, а некоторые попятились назад в село.
В этом бою стрелял я по танкам с каким-то азартом. На душе было спокойно. Пропал страх, который обычно присутствовал в прежних боях. Моё спокойствие передалось и всем членам экипажа. Механик-водитель по ТПУ крикнул мне: «Командир! Видишь, «тигр» развернулся? Удирает! Бей его!». Я уже и сам видел его и, на ходу танка, пытался поймать его в прицеле, а заряжающему крикнул: «Бронебойным заряжай!».
Продолжение следует. Далее – часть 3.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 3.
Поймав «тигра» в прицел, я дал сигнал водителю «короткая», быстро уточнил наводку пушки и выстрелил. Дым газов на время ослепил меня, но в наушниках раздался радостный крик водителя: «Есть цель! Попал!». Ногой опять я дал команду «Вперёд!», повторив её и голосом. Танк рванулся вперёд с места, и вот теперь и я увидел «тигра». Он ещё разворачивался на месте и замер. Я подумал тогда, что попал снарядом в правую гусеницу или в бок. Заряжающий снова зарядил пушку, а я подводил её опять в «тигра», хотелось добить его. Но выстрелить мне по нему не пришлось. Над «тигром» появился дым. Он горел. Загорелся он от нашего снаряда, или кто-то помог нам добить его, я не знал. Но «тигр» горел. Следующий снаряд я выстрелил по другому танку, который стрелял в нашу сторону из укрытия, и его было чуть видно. Скоро он стрелять перестал. Немецкая пехота побежала в местечко, и мы открыли огонь из пулемётов по ней. Стреляли удачно. Видели, как падают фашисты от наших очередей. И у меня из уст зло сорвалось: «Вот вам, гады, и кузькина мать!».
Успех боя радовал нас. Он чем-то напоминал мне учебный бой в Нижнем Тагиле. Радовались мы успехам наших товарищей из других танков. Боевая задача батальона была выполнена. Вот уже танки наши ворвались в местечко и теснили немцев. У меня на душе было радостно и так захотелось петь! Раньше в бою со мной такого ещё не бывало. Танк двигался по улице, а я стрелял по убегающим «фрицам» и запел песню «Нина-Ниночка, Ниночка-блондиночка, родная девушка, ты вспомни обо мне. Моя любимая, незаменимая подруга юности, товарищ на войне».
Ребята мои слушали песню по ТПУ, смеялись и просили: «Командир, пой дальше. Хорошая песенка». И я повторил её снова. Других слов из песни я просто не запомнил, а песня нравилась и мне самому.
Преследуя фашистов по пятам, в местечке мы закрепиться им не дали и выбили в поле. Но из местечка танки не вышли. Было приказано закрепиться у крайних построек на юго-западной окраине населённого пункта и подождать подхода пехоты. Немецкая артиллерия и миномёты по местечку вели непрерывный огонь. Поставив в укрытие танки на окраине, мы стреляли по немцам только при крайней необходимости. Наш танк стоял у глинобитного сарая, откуда хорошо просматривалось поле. Выбрав момент, когда сила огня противника ослабла, мои танкисты вылезли из танка на землю. Я вылезал последним. Когда я спрыгнул с брони на землю, ко мне подошёл механик-водитель Саша и, хлопнув рукой меня по плечу, шутливо сказал: «Вот вам, гады, и кузькина мать! А здорово получилось, командир?!». Затем подошёл заряжающий Борис, протянул мне свою руку, крепко пожал мою и сказал: «Спасибо, командир». За что «спасибо», он не сказал, но я и так всё понял. Мои ребята были довольны и шутливо вспоминали, как драпанули «фрицы». Всё складывалось хорошо. Экипаж оказывал мне внимание, они признали командира. И я был рад. Теперь мне с ними не страшно в любом бою.
Немцы продолжили интенсивный обстрел по местечку. И надо ж было случиться несчастью. Все мы стояли у танка. Водитель Саша, взяв котелок, решил пойти к колодцу набрать воды. И не успел ещё Саша дойти до колодца, как недалеко от него упала мина и разорвалась. Саша упал. Когда мы подбежали к нему, он ещё изругался: «Ух, проклятая!». Осколки попали ему один в плечо, а другой – в правую ногу. Осторожно подняв Сашу, мы донесли его до танка и уложили на броню над моторным отделением. Рядом с ним сели на броню заряжающий и радист. А я сам занял место водителя в танке и завёл мотор. Танк повёл я по улице в северном направлении, разыскивая медсанвзвод. В одной из хат я увидел ст. лейтенанта Могилевского Михаила –фельдшера батальона, и остановил танк. Водителя сняли с брони на землю. Михаил осмотрел раны у водителя, обработал и забинтовал их. Подъехавший вскоре капитан Модянов Я.В. распорядился отправить Сашу в медсанбат. А мне сказал: «Ищи, командир, замену – нового водителя».
Продолжение следует. Далее – часть 4.


MAXX

#35
#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 4.
Простившись с Сашей, мы сели в танк и вернулись на прежнее место. Оставив за старшего в танке Бориса Иванова, я пошёл в штаб доложить о ранении водителя и за новым водителем. Но в штабе не обрадовали меня. В резерве механика-водителя не было ни одного. Там мне сказали: «Ждите, будем искать». В экипаж я вернулся ни с чем. К ночи наши танки выдвинулись вперёд в поле, стали теснить немцев на юг. А мы остались стоять в местечке. Простояли мы ночь и утро 28 января. Только около 11-12 часов лейтенант Досымбетов подошёл с солдатом и сказал: «Вот вам механик-водитель». Мы познакомились. Солдат представился: «Рядовой Вовченко Иван». Я поздоровался с ним за руку и сказал ему: «Принимай машину». Вовченко быстро влез в люк водителя и завёл двигатель танка. В это время Досымбетов шёпотом сказал мне: «Комбриг выпросил водителя в штрафной роте, которая подошла в местечко». Это почти не удивило меня. А водитель тронул танк вперёд, сделал поворот и вернулся на прежнее место. Выпрыгнув из танка, он доложил мне: «Всё в порядке, командир. Можно двигать».
Но приказа нам двигаться пока не было, и мы продолжили стоять до темноты. А вечером в Липянку вернулись танки батальона. Зачем они вернулись в местечко, никто не знал. Сказали только, что, выполняя приказ командира корпуса, бригада перебрасывается в район ст. Капитановка. Только позднее мы узнали, что там крупные силы пехотных и танковых соединений немцев, наступая одновременно с юга и севера, смяли пехотные части и соединились, отрезав, тем самым, от своих тылов далеко ушедшие танковые части 20 и 29 танковых корпусов и с ними пехотные части фронта. Наши части оказались в «мешке». В тылах у нас хозяйничали немецкие танки, двигаясь небольшими группами по дорогам, уничтожая наши тыловые машины и наводя панику.
Когда танки подошли ночью в район Капитановки и утром 29 января вступили в бой с фашистами, мы узнали, что в районе Оситняжки ведут упорные бои два дня части 5го гвардейского казачьего кавалерийского корпуса, которые спешили на помощь нашим танковым соединениям. Они пытались прорваться в коридор, сделанный нашими танкистами, но немцы подбрасывали свежие танковые и пехотные части и упорно удерживали напор гвардейцев-конников. Поэтому была срочно нужна наша помощь.
Танки бригады сходу вступили в бой, давя фашистские артиллерийские батареи, стрелявшие на юго-восток  в сторону конников и уничтожая на дорогах мелкие группы танков противника и его пехоту. Уже к вечеру 29го января немцы начали отступать как на юг, в сторону леса, так и на север. Танки двигались по дорогам в сторону м. Самгородок, но сходу овладеть местечком нам не удалось, танки захватили местечко Екатериновка, а под утро 30 января снова пошли в наступление на Самгородок, а часть танков 30 января подошла к местечку Лебедин, овладела окраиной и заняла круговую оборону, отбивая атаки немецких войск. В освободившийся коридор, прямо ночью двинулись части казачьего корпуса. Утром 31 января к м. Лебедин подошли основные силы 25й танковой бригады и стали теснить немцев в сторону жел. станции Васильков. 1 февраля 1944 года танки сосредоточились на северо-западной окраине Василькова. В течение всего дня бригада продолжала попытки атаковать противника в южном направлении, но они большого успеха не имели. 2 и 3 февраля танки бригады вели ожесточённые бои, неоднократно отбивали атаки немецкой пехоты и танков с юга и с запада, в течение суток по несколько раз меняя свои позиции в районе Василькова и каждый раз встречая неожиданно на новом направлении атакующего противника, причиняя ему огромные потери. Немцы искали слабые места в нашей обороне, но всегда получали надёжный отпор и с большими потерями отходили на прежние позиции.
Продолжение следует. Далее – часть 5.


Г.И.Пэнежко

MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 5.
Времени для отдыха у нас не было совсем. Я уже вторую неделю не мог написать письмо родителям. Не получали мы и почту. Часто в расположении танков мы видели генерала Кириченко И.Ф. Иногда он лично вмешивался в расстановку танков в засаду на новом месте и давал указания по организации обороны. Танкисты дивились оперативности командования. Ведь не успеешь отдышаться от пороховых газов после стрельбы по немецкой пехоте, как поступал приказ подготовиться к передислокации. И через считанные минуты танки шли уже на новое место. Успевали только встать в укрытие, как начиналась атака немцев. Танкисты говорили тогда, что заслуга в этом командира корпуса, который всё время находился среди своих боевых частей. Мы восхищались его мужеством, героизмом и неутомимостью. Это поднимало боевой дух танкистов, все хотели быть походили на генерала. Но генерал Кириченко И.Ф. в боевой обстановке бывал и излишне, иногда, строгим. Боялись его старшие командиры частей, не обходил он строгостью и нас, танкистов. Были случаи, когда за остановку танка при переходе к исходным позициям, даже по независящим от экипажа причинам, генерал применял палку, которую возил с собой. Больше доставалось командиру, а иногда и водителю. Но танкисты не обижались на генерала, уважали его и преклонялись перед его героизмом в боевой обстановке. Все знали, что генерал очень любил и жалел танкистов, старался при малейшей возможности дать нам отдохнуть, хоть маленько. А отдельные перерывы боевых действий, даже часовые, радовали нас. Очень уж хотелось отдохнуть, поспать хотя бы несколько минут и, конечно, привести себя в порядок. Но перерыва хватало лишь на то, чтобы привести в боевое состояние вооружение и матчасть танка. Война есть война.
И вот танки снова уже в пути. В ночь на 4 февраля, они двинулись в сторону м. Марьяновка, а утром встали на опушке урочища Марьяновского. Здесь пехотные части немцев при поддержке танков пытались вырваться из окружения, атаковали накануне наши пехотные части. На рассвете мы на опушке расставили танки в засаду и замаскировали. Около 9 часов немецкая артиллерия и миномёты начали обстрел наших позиций, а скоро их пехотные части перешли в атаку. Но, встретив упорное сопротивление пехоты и огневую поддержку наших танков, орудий, атака немцев захлебнулась. Но, примерно через час, с северо-восточной части поля появились немецкие танки, вышедшие из балки. Они двигались прямо на расположение нашей бригады, стреляя на ходу. Стоявшие на поле впереди противотанковые пушки, стрелковые части открыли огонь по танкам противника, расстроив их боевой порядок. Но немцы продолжали двигаться и приближались к нам. Несколько танков встали на поле и даже загорелись. Когда немецкие танки ворвались в расположение нашей пехоты, открыли орудийный огонь по ним и наши танки. Ещё несколько немецких танков получили повреждения, а другие стали пятиться задом и скрылись за неровностями местности. Шедшая за танками в атаку пехота вначале залегла, а, когда пошла в контратаку наша пехота, немцы стали отходить в северо-восточном направлении, но усилили по нашей пехоте миномётный огонь. Она залегла. Нужна была поддержка танков, но почему-то приказа не последовало,  и мы продолжали стоять в укрытии. Продвинувшись вперед с полкилометра, наша пехота попала в зону сильного огня и атаку прекратила.
В течение дня немцы еще несколько раз предпринимали попытки атаковать наши позиции, но каждый раз снова откатывались на прежние позиции. Наши танки из засады не выходили. На исходе было горючее в танках и снаряды для танковых пушек. Ожидали подвоза. Ждали танкисты и кухню. Но их всё не было. К вечеру атаки противник прекратил. Танкисты занялись осмотром и мелким ремонтом материальной части танков и вооружения. В это время к нашему экипажу и подошёл лейтенант Булкин Иван – комсорг батальона. Он познакомился с нами, рассказал все новости, что знал, дал нам наш номер газеты «На штурм!». Булкин рассказал нам об успехах бригады в прошедших боях, о потерях и о тех, кто отличился в боях. Он рассказал, как дрался в боях экипаж командира взвода Саши Краюшкина и о других. Сказал, что бригада, в основном, выполнила боевую задачу командования, и что впереди предстоят ещё тяжелее бои по уничтожению окружённых немецких войск. Лейтенант Булкин был прекрасный товарищ и смелый в бою командир танка. После ухода от танка комсорга, я сходил к танку командира взвода мл. лейтенанта Подгорного В.И. Василий был старше меня года на три, имел уже богатый  боевой опыт и всегда делился им со мной. Он давал мне дельные советы, как вести себя в бою, не оставлять в беде своих товарищей. Как пригодились мне его советы в последующих боях! С Подгорным и Булкиным мне довелось  пройти длинный и трудный боевой путь. И не раз мы выручали друг друга в бою. Это была настоящая фронтовая дружба.
Продолжение следует. Далее – часть 6.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 6.
А уже поздно вечером, сидя у танка, механик-водитель Иван Вовченко рассказал нам о своей судьбе. Воевать он начал на Курской дуге в составе экипажа танка, командиром которого была его жена. Где-то в районе Курска, в бою жену ранило, а Иван продолжил воевать в составе других экипажей в качестве механика-водителя. Где была жена в тот период, Иван ничего не сказал. Очень сожалею, что не сохранил в памяти фамилию жены Ивана.
Механик-водитель быстро вжился в наш экипаж. Он был прекрасный водитель танка, хорошо знал машину. Имел хороший опыт вождения боевой машины в сложной боевой обстановке. Был смел в бою и находчив. Уважали мы Ванюшку за его простоту характера, за откровенность и за шутку в разговоре с друзьями. Долго в этот вечер мы делились своими секретами и поджидали машины с боеприпасами и горючим. Но в этот вечер к нам так и не пришли ни кухня, ни машины с боеприпасами. Если с продуктами питания танкисты нашли выход – сходили в ближайший населённый пункт и принесли кое-что поесть, то хуже было с горючим и боеприпасами. Их взять было негде. А продукты, что собрали для танкистов жители деревни, и ребята принесли в часть, фронтовики назвали в шутку «бабушкин аттестат». Как мы были благодарны, что действовал этот «аттестат».
Утром следующего дня, наши танки сменили позиции и, пройдя лесной дорогой километра два, встали в засаду на опушке лесочка по обе стороны дороги. Расстановку и маскировку танков вместе с комбатом проверял сам командир бригады подполковник Мищенко. Увидел я его в первый раз. Командир роты обошёл каждый экипаж и показал на местности сектор обстрела для каждого танка и предупредил, чтобы без приказа комбата огня не открывали, даже если в прицеле появится цель.  Одновременно приказано стрелять только по целям – беречь каждый снаряд.
Танкисты и сами  понимали важность создавшегося положения. Подвоз горючего, боеприпасов и питания затруднялся из-за плохих дорог, что было вызвано резким потеплением.
Впереди наших позиций в поле располагались боевые порядки нашей пехотной части. Виднелись окопы и траншеи. Они были в полукилометре от опушки. Немецкая артиллерия и миномёты вели огонь по позициям пехоты. А из балки, со стороны насёленного пункта, выползали немецкие танки. Их было не менее тридцати. Двигались они полем, медленно, стреляя на ходу. Когда танки проходили боевые порядки своей пехоты, она стала подниматься и тоже пошла в атаку, укрываясь за танками от ружейного огня нашей пехоты. Открыли огонь по танкам впереди стоявшие противотанковые орудия. А танки всё шли и шли вперёд, приближаясь к окопам пехоты. Было видно, как некоторые солдаты стали перебегать назад, ближе к лесу. Но сильный ружейный огонь нашей пехоты отсекал бежавшую за танками пехоту немцев. Некоторая часть была вынуждена отступить и залечь. По непонятной причине, танки противника развернулись вправо и двигались уже почти параллельно лесной дороге, метрах в трёхстах от опушки леса. Вероятнее всего, они хотели уничтожить укрепления нашей пехоты, а, может, был у них какой-то другой замысел. Наши танки по ним ещё огня не открывали. Мотострелковый батальон, занимавший впереди небольшой лесной выступ, открыл автоматный огонь по бежавшим ещё за танками немецким солдатам, причинив им огромные потери. Немецкие танки, хоть и медленно, всё двигались вперёд. Мы уже видели их силуэты в своих прицелах, ловили их, подводили пушку под цель, но не стреляли. Команды не было. Наши противотанковые пушки, выдвинутые на прямую наводку вперёд, успели даже зажечь два немецких танка. А ещё один танк остановился, не двигался. Очевидно, был повреждён тоже. Немцам удалось потеснить немного нашу пехоту ближе к лесу. Жаркий бой шёл на поле, а танки всё ещё не открывали огонь. Я в своём прицеле хорошо видел бок «тигра», но пропустил его. Потом в моём секторе обстрела прошли ещё несколько вражеских танков. И так хотелось нажать на гашетку и послать бронебойный снаряд в бок немецкого танка! Но комбат продолжал молчать. И подумалось мне тогда «А жив ли он?».
Продолжение следует. Далее – часть 7.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 7.
Но вот в наушниках прозвучал голос комбата: «Огонь!» И сразу же заговорили почти все наши танковые орудия. Я, быстро сделав небольшое упреждение, навёл пушку в передний каток немецкого танка и выстрелил. Густой чёрный дым окутал немецкий танк. А в секторе уже появился другой танк, он, хотя и двигался ещё, но тоже дымил. Я выстрелил и по нему. Немец остановился. Я ждал появления в секторе новой цели, но, на удивление, как мне показалось тогда, она не появлялась долго. Тогда я поднялся над башней и увидел почти всё поле боя. На поле горело более десяти немецких танков, другие, развернувшись пушкой в сторону леса, стреляли, третьи уже отползали назад. Увидел я, что по танкам противника вели огонь и танки, стоявшие за дорогой. Стреляли удачно. Ещё несколько танков противника были уничтожены и повреждены. Только те «тигры», что успели развернуться лобовой бронёй в нашу сторону и стреляли по нам, были в выгодном положении. Снаряды наших 76мм танковых пушек не пробивали броню лобовой части «тигров», а подкалиберные снаряды были уже давно расстреляны. Мы ожидали, когда поразят немцев более мощные 85мм танковые пушки, но и у них не каждый снаряд достигал цели. Завязалась настоящая дуэль танковых пушек. Хотя мы, находясь в засаде, были неплохо замаскированы, и немцы стреляли больше наугад, всё же их огонь причинил батальону немалые потери. Загорелась «тридцатьчетвёрка», стоявшая метрах в двадцати правее нашего танка. Я видел, как танкисты успели покинуть горящую машину, отойти вглубь леса, как раздался взрыв в танке. Но башню с танка не сорвало. Очевидно, взорвались остатки снарядов и гранаты в танке, но их оставалось мало. Танкисты батальона стреляли точно, заставляли немецкие танки пятиться назад, но они ещё сильно огрызались. В это время в воздухе над полем появились советские самолёты-штурмовики «ИЛ», они летели из-за леса и атаковали ракетами немецкие танки.
Такую картину боя видел я впервые, поэтому вылез на броню башни и наблюдал, как самолёты, один за другим, наносили ракетные удары по танкам и пехоте фашистов. Немецкие танки и пехота перестали стрелять по нам, танки разворачивались и пытались уйти в сторону балки. Но ракеты делали своё дело. Ещё несколько немецких танков загорелись, были повреждены и остановились на поле. Побежала назад и вражеская пехота. Наши пехотные части поднялись в контратаку, стали преследовать противника и снова овладели ранее оставленными позициями. Штурмовые самолёты здорово помогли нам. На некоторое время на поле воцарилось относительное затишье, немцы перестали атаковать наши позиции.
Около трёх часов дня, в небе с запада появились немецкие самолёты и начали бомбить опушку леса и укрепления наших пехотных частей. Бомбы падали недалеко от наших танков, причиняя некоторый вред и потери в живой силе. Были повреждены несколько наших танков. Большие потери понесли наши автоматчики.
После их отлёта, мы проверили свои машины и устранили причинённые повреждения. А через полчаса примерно открыла огонь артиллерия и миномёты противника по позициям пехоты, а некоторые снаряды доставали и нас. Вскоре немецкая пехота снова пошла в атаку, но стойко держались наши стрелковые части, сдерживая натиск наступающих. Однако опять перевес в силе был у противника. На помощь пехоте ушёл вперед наш мотострелковый батальон, но и это не помогло сдержать натиск «фрицев». Они продвигались всё ближе к опушке леса. Тогда наше командование приказало танкистам огнём своих орудий и пулемётов, используя остатки нерасстрелянных боеприпасов, остановить наступающих фашистов. Танкисты вели прицельный огонь, причиняя наступающим большие потери. Атака немцев опять захлебнулась. Почувствовав поддержку танкистов, наши стрелковые части сами перешли в контратаку и опять вернули утерянные рубежи.
Продолжение следует. Далее – часть 8.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 8.
Погода в феврале 1944 года на Украине установилась тёплая, вперемешку шли то дождь, то мокрый снег. Оттаивал чернозём на полях, превращаясь в сплошное месиво. Грунтовые дороги постоянным движением военной техники были разбиты до предела и стали непроходимыми для автотранспорта. Могли двигаться танки и тягачи на гусеничном ходу, да и то еле-еле. Танки днищем своим утюжили грунт на поле и на дорогах, двигатели танков ревели от перегрузок, работая на пределе своих мощностей. Автомашины наших тылов стояли в эти дни где-то на дорогах, увязшие в грязи. Положение с подвозом горючего и боеприпасов для танков и питания для танкистов становилось критическим. Но на войне часто бывают неожиданности. Вот и сегодня, когда танкисты уже перестали ждать подхода транспорта, удивило нас и обрадовало появление на лесной дорожке лошадей, навьюченных канистрами и бочками с горючим для танков. Как это было вовремя! Танкисты тут же приступили к заправке танков горючим. А ближе к вечеру, нас удивило ещё больше новее зрелище, которое не сразу укладывалось в рамки солдатского воображения.
Той же лесной дорогой к нам двигалась колонна женщин и мальчишек-подростков лет 14-16ти. На согнутых в локтях руках у каждого из них лежал снаряд для танковой пушки. Не ыбло предела нашей радости. Мы не находили слов, чтобы отблагодарить женщин-украинок за их великую помощь нам, танкистам, за их великий подвиг! Ведь они рисковали своей жизнью. И хорошо, что в это время в небе не было немецкой авиации. Первые женщины уже подошли к танкам, освобождались от снарядов и начали угощать танкистов принесённым хлебом, салом и даже молоком, развязывая свои узелки, а дорожкой всё подходили и подходили новые партии женщин. С их помощью мы пополнили боекомплект. Женщины и накормили нас, хотя и не досыта. Как приятно было на душе у нас! Мы разговаривали с украинками, рассказывали о своих успехах. Вот в это время и послышалась трагичная мелодия песни о встрече дивчиной-украинкой молодого танкиста. Запел песню командир танка младший лейтенант Валентин Чугунов. Все – и танкисты, и женщины-украинки – подходили к танку, где играл и пел Валя. Он уселся на броне танка, свесив на борт ноги, аккомпанируя себе на гитаре, пел песню. Все слушали песню как заворожённые, а у некоторых украинок даже появились слёзы на глазах.  Пел Валя негромко, нежно, чисто, вкладывая  в песню свою душу. Когда песня кончилась, все стали просить Валентина спеть ещё песню. И Валя снова запел. Пел он о матери, которая ждёт домой сына, пел и о судьбе танкиста, и много других фронтовых песен. Я слышал Валю впервые. И так близки мне были эти его песни. Думалось мне, что написаны они о моей судьбе. Так думали и другие танкисты. Здесь все мы были молоды, всех дома ждали мать и любимая девушка. Судьбы наши были схожи, почти одинаковы.
Голос у Валентина был нежный, чистый, чем-то похожий на голос известного оперного певца И.С.Козловского. Вот слова песни, которую пел Валентин в тот вечер:
Утром спозаранку шли дорогой танки
И остановилися в саду.
Вышел парень русый, командир безусый,
Повстречал дивчину молоду.
Дай воды напиться, дай воды умыться,
Мы сегодня снова едем в бой.
Парень умывался. Парень улыбался –
Черноглазый парень молодой.
Он кивнул дивчине. Сам пошёл к машине,
Приоткрыл стальной тяжёлый люк.
Девушка сказала: «Что побыл так мало?
После боя ждём вас, милый друг»
                Точно сокол светел, девушке ответил
Молодой красивый паренёк:
«Вы меня простите, ждите, не грустите –
Путь на запад труден и далёк.
Сила огневая, сила броневая
Двинулась на запад, на врага.
"Бей врагов сильнее, приезжай скорее,
До свиданья, серые глаза"
Врезались тогда в мою душу слова этой песни. Давно уж разошлись пути-дороги боевых друзей, а песню я храню в памяти, как самое дорогое, часто пою её, вспоминая Валентина и друзей наших – Ваню Булкина, Васю Подгорного, Васю Голикова и других. Пою я её и дома, в кругу родных, и на встречах боевых друзей-однополчан, и молодым танкистам, когда бываю в гостях у них.
Продолжение следует. Далее – часть 9.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 9.
Поздно вечером в тот же день ушли от нас женщины-украинки. Они на прощание пожелали нам боевых успехов, побыстрее разгромить фашистов и вернуться с Победой домой.
Этот день был началом нашей фронтовой дружбы с Валентином Чугуновым. Вместе мы прошли длинный и тяжелый путь, с боями освобождая Украину, Бессарабию, часть Румынии, а потом и Советскую Белоруссию, Литву и Латвию. Недалеко от ст. Вайнёде, я был ранен, и пути наши разошлись. 
Из разговоров с женщинами и солдатами, сопровождавшими лошадей, узнали мы тогда, что горючее и боеприпасы разгрузили в селе с прилетевших самолетов из тылов 2го Украинского фронта. Жители села увидели, что приземлился самолёт, и началась разгрузка бочек и канистр солдатами, подошли к месту разгрузки и стали помогать. Затем подошли лошади, на которые погрузили бочки и канистры, и они ушли в направлении урочища. Затем стали приземляться ещё и ещё самолеты, которые привезли снаряды и патроны. Свободных лошадей уже не было. Вот тут украинки и предложили свои услуги – «давайте мы отнесём снаряды танкистам». Офицер, руководивший разгрузкой самолётов, недоверчиво посмотрел на женщин и предупредил, что снаряд тяжёлый. Но женщины настаивали, и офицер положил снаряд одной из украинок на согнутые в локтях руки. Та весело сказала: «Донесём!». Начали подходить другие и грузить на руки по одному снаряду. Почти все молодые украинки и хлопцы подошли и взяли по снаряду, и цепочкой пошли в сторону леса, где шёл бой, останавливаясь возле хат, забирая ещё узелки с хлебом и салом, приготовленные пожилыми украинками. Так были заправлены танки ГСМ и боеприпасами.
Проводив женщин-украинок домой, танкисты вскоре получили приказ командования – подготовиться к маршу. Ночью танки двинулись в путь в северном направлении. Двигались очень медленно. Дорога была ужасно плохая. Местами танки увязали в грязи, или, сев на днище, буксовали. Танкисты часто вылезали из машины, чтобы искать более твёрдый грунт для танка. Больше всего искал дорогу я сам. Обут в то время я был ещё по-зимнему, в большие серые валенки. Выпрыгнув из танка на землю, я увязал в земляной жиже. Были случаи, когда в низких местах вода и жижа через высокие голенища валенок переливалась вовнутрь, и ноги ощущали её неприятное присутствие. Но выливать не было времени. Дорога давалась нам очень тяжело. И только утром танки подошли к месту назначения, в расположение стрелковой части, которая пыталась атаковать позиции немецких войск, оказавшихся в окружении (в котле). Немцы жестоко сопротивлялись, часто переходя в контратаку. Атаки пехоты успеха не имели.
Танки, не входя в населённый пункт, укрылись в небольшой балке. К нашему удивлению и радости, пехотинцы накормили нас завтраком. Перловая («бронебойная») каша была вкусна, и мы смогли тогда съесть не по донной порции. Но и это был для нас прекрасный завтрак, и мы благодарили командование стрелковой части. Когда мы ещё только приступили к завтраку, артиллерия и миномёты стрелковой части начали обработку переднего края обороны противника. Немецкая артиллерия начала ответный огонь. Вскоре танкистам было приказано атаковать позиции немецкой пехоты. Выйдя из балки, танки двинулись на укрепления и окопы немцев, обстреливая их из танковых пулемётов. Поравнявшись с окопами, танки стали уничтожать их гусеницами. Немцы вытащили свои пушки на прямую наводку и открыли по нам ураганный огонь, заставив нас искать укрытия. Поднявшаяся за танками в атаку пехота стала теснить немцев, обгоняя наши танки. Мы же из укрытий вели орудийный огонь по огневым точкам противника. До полудня танки и наша пехота, преследуя немцев, продвинулась на восток на 4-5 километров.
Наступление наше приостановилось, когда навстречу нам вышли немецкие танки, а в небе появились фашистские самолёты. Но попытки немцев контратаковать нас не принесли им успехов.
Продолжение следует. Далее – часть 10.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 10.
Следующий день мы с самого утра отбивали атаки немецкой пехоты при поддержке танков и артиллерии. Но атаки немцев были непохожи уже на атаки прежних дней операции. Чувствовалась усталость и падение морального духа немецких солдат. И всё же, и мы имели потери в живой силе и в материальной части. Выведены из строя два танка. Техники-ремонтники в главе с техник-лейтенантом Пучковым отбуксировали их в балку, а оставшиеся в них нерасстрелянные снаряды передали другим экипажам. Опять нам не подвезли продукты питания. Опять действовал «бабушкин аттестат» - солдаты ходили в ближайший насёленный пункт, и снова жители собрали нам всё, что могли. Спасибо тебе, «бабушкин аттестат», что бы мы делали без помощи местного населения.
Правда, вечером продукты питания сбросили нам немецкие самолёты. Услышав гул самолётов, мы подумали, что сейчас они начнут бомбить нас. В небе появились цветные ракеты. Кто бросил их, мы не видели. И, к нашему удивлению, самолёты, подлетая, стали разворачиваться и сбрасывать на парашютах груз. Некоторые солдаты стали стрелять по ним, но кто-то крикнул: «Ложись!». Кто был не в танке, залегли, ожидая взрыва. Но взрыва не было. Груз приземлился. Несколько смельчаков подбежали к нему, старались узнать, что там, ворошили его. Когда увидели  продукты питания, у всех сразу появилось подозрение, предположение, что это коварная шутка немцев, что продукты, очевидно, отравлены. Есть их боялись, пока не появились в расположении части несколько солдат-пехотинцев с офицером. Лейтенант рассказал, что они уже второй вечер охотятся за этими гостинцами, и мы поняли, что шутки-то эти – наших пехотинцев. Ещё вчера вечером они заметили, как с приближением с запада самолётов, немецкие солдаты в «котле» стреляли цветными ракетами в небо, и самолеты начинали сбрасывать груз на парашютах. А сегодня, услышав гул самолётов, выстрелили такого же цвета ракетами. И вот удача! Самолёты сбросили груз в расположение танкистов. В сброшенных ящиках оказались консервы, галеты, хлеб, упакованный в промасленную бумагу, сахар и другие продукты. Командование всё быстро взяло под охрану, а потом разделили продукты между пехотинцами, артиллеристами и танкистами. Так немцы накормили и нас. Правда, хлеб был невкусный, но всё равно мы всё съели, что дали нам.
А в ночь на 8 февраля танки опять шли маршем, только в южном направлении.
Этой ночью похолодало, но дорога от этого лучше не стала. Танки еле позли. Изнемогали от усталости и сами танкисты. Как только колонна тронулась в путь, мы с водителем договорились использовать дорогу для отдыха. Первым отдыхал я. Водитель вёл танк. Я же вылез из башни на броню и, потеснив немного автоматчиков-десантников, улёгся на жалюзийной решётке над моторным отделением. Чтобы не упасть с танка, я просунул правую руку в десантную скобу и согнул руку в локте. Ноги мои в валенках, мокрых от грязи и воды, оказались на жалюзийной решётке над вентилятором мотора и омывались горячим воздухом от мотора. Лежать было тепло, и за дорогу высохли мои валенки. Я спал в таком положении более двух часов, пока колонна не остановилась, поджидая отставшие в пути танки. Здесь водитель разбудил меня, и мы поменялись с ним местами. Я уселся за рычаги управления танком, а Ванюшка улёгся на моё место и быстро уснул. Утром танки подошли к г. Шпола и рассредоточились возле хат на северо-западной окраине. Здесь в городе нас ожидала радость. Встретились мы с походной кухней и отлично позавтракали. Ждали нас здесь и заправщики с ГСМ. А во время заправки танков, прямо у машин, начальник службы ГСМ Каращюк П.М. спел нам шуточные песенки, мне особенно запомнились его нескладухи. Впервые за две недели мы получили письма от родных. Весь день почти мы, наконец-то, отдыхали, приводили в порядок материальную часть и вооружение танков, да и самих себя. Написали письма на родину и, конечно, немного вздремнули.
С наступлением темноты, вечером 8 февраля танки снова двинулись в путь. В течение двух следующих дней бригада в разных местах отражала атаки крупных танковых соединений немцев с юга, из района ст. Ерки, пытавшихся прорваться к своим окружённым войскам. Бои были тяжёлыми. Но командование успевало расставить танки в засаду, и мы почти всегда встречали немецкие танки на новом месте, и, не торопясь, расстреливали их. Были потери, и немалые, в нашей бригаде. Сгорел танк моего командира взвода младшего лейтенанта Подгорного В., но Василий остался живой.
Продолжение следует. Далее – часть 11.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 11.
И опять ночной марш. Рано утром 11 февраля танки прямо с марша вступили в бой у деревни (автор название не помнит, вероятно, речь идёт о селе Озирна – прим. М.В.). Это в нескольких километрах северо-западнее г. Звенигородка. Утро было мрачным.   Видимость в поле была плохая. Шёл снег, и. подъезжая, мы слышали только стрельбу, ничего не видели на местности. Когда танки вошли в боевые прядки нашей пехоты, по радио был получен приказ атаковать противника и овладеть деревней, которую было не видно ещё.
Танки открыли огонь в сторону деревни. Цели указывали солдаты-пехотинцы, наши десантники. Я, да и многие другие командиры часто поднимались из башни над люком, чтобы осмотреть местность впереди. Продвинувшись вперёд, я стал различать окопы и продвигавшуюся пехоту противника, а чуть правее увидел какие-то постройки. За нами шла в атаку пехотная часть, немецкая пехота побежала. Несколько наших танков, в том числе, и наш, приближались к постройкам. На поле рвались мины и снаряды, но не так уж много, или просто мы их не видели чуть дальше от танка. Когда танк подошёл к сараям и навесам, где стояли сельхозмашины и инвентарь, мы оказались в зоне сильного артогня противника и были вынуждены укрыться за постройками. Это, очевидно, были склады МТС или колхоза, недалеко от которых залегла и наша пехота. Справа от нас, за сараем, вдоль ограждения с северной стороны виднелась лесозащитная полоса, а впереди, чуть левее, примерно в полукилометре, еле проступали в снежной пелене очертания деревенских хат. Со стороны деревни вела артогонь артиллерия немцев. Выбрав удобную позицию, защищённую от артогня, мы продолжали стрелять из укрытия по пехоте противника и в сторону населённого пункта, стараясь подавить огневые точки немцев.   
Заметив, что левее нас наши пехотинцы стали подниматься в атаку, я дал команду водителю вывести танк из укрытия и двигаться в направлении на крайние дома деревни, чтобы поддержать атаку пехоты. Танк прошёл около 50-100 метров от укрытия и был уже в поле, как мы почувствовали сильный удар по правому боку. Раздался стон  в наушниках. Стонали механик-водитель и радист. Вскоре последовал второй удар по борту, и танк задымил. Снаряд попал в моторное отделение. Танк загорелся. Я приказал экипажу покинуть горящую машину. Вылезая из башни, мы с заряжающим увидели - вправо за посадкой, метрах в двухстах, немецкий танк «тигр». Он стрелял в нашу сторону. Как жалко было, что поздно мы увидели мы его. Но вышедшие из укрытия другие наши танки Т-34, уже вели огонь по «тигру». Немец стал уходить вдоль защитной лесополосы в западном направлении. Что было позднее, мы уже не видели.
Оказавшись на земле, я и заряжающий бросились к люку водителя. Он висел на лобовой броне, пытался вылезти из танка, но не хватало сил опуститься на землю. Мы помогли ему, а потом вытащили из люка и стрелка-радиста. Оба они были ранены. Я взял под руку водителя и помогал ему отойти в сторону сарая. Заряжающий сержант Иванов, чуть позади нас, тащил стрелка-радиста. Снаряды и мины рвались на поле рядом, но, к счастью, нас они не задели, и мы подошли к сараю, оказавшись в укрытии. Там нас поджидали уже солдаты, а вскоре подошла и санинструктор Аня. Она осмотрела раны наших друзей, обработала и перевязала их. Ранения были тяжёлыми.
Оставив боевых друзей в укрытии, а вместе с ними и Бориса Иванова, я поспешил в штаб батальона доложить адъютанту штаба о потере танка и о ранении водителя и радиста. Штабной танк я нашёл быстро, недалеко от нашего сарая. Доложив адъютанту штаба о потерях, я получил распоряжение находиться возле штаба. Вернувшись к раненым товарищам, я чуть застал их на месте. Всех раненых уже посадили на броню танка с повреждённой пушкой и вскоре увезли в тыл. Больше я своих товарищей не видел. Какова их судьба – не знаю.
Продолжение следует. Далее – часть 12.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 12.
Проводив взглядом ушедший в тыл танк с ребятами, мы с Борисом подошли к штабному танку. Там уже собралось более десяти танкистов, которые в бою потеряли свои танки. А чуть позднее подошли ещё несколько человек из резерва батальона, все собрались в сарае. Танки ушли вперёд и вели бой где-то в деревне, или даже за деревней. Снаряды рвались уже где-то ближе к деревне, к нам уже не долетали. Мы с Борисом побывали у нашей боевой машины, осмотрели её. В правом боку были две пробоины – одна чуть сзади ведомого катка гусеницы, вторая между 3 и 4 катками прямо в моторный отсек. Простившись с машиной, мы вернулись в сарай. После полудня поступил приказ командира батальона – всем танкистам резерва следовать в м. Хлипновка. Старшим назначили младшего лейтенанта Подгорного В., и около 3-4 часов дня мы все пешим двинулись в сторону д. Хлипновка. Вначале, от сараев, километра три шли полем, а потом мелколесьем до местечка. Когда наша группа подходила к мелколесью, в небе появились немецкие самолёты, они заметили нас и устроили на нас охоту, обстреливая из пулемётов, гоняясь даже за отдельными танкистами. Но мы, с их появлением, сразу разбежались по сторонам и легли, но сверху, очевидно, на свежем снегу было хорошо видно нас, и фашисты стреляли по танкистам. Тогда многие поднялись и побежали в мелкий лес. Самолёты заходили несколько раз и улетели, только когда мы укрылись в мелком лесу. Но всё обошлось хорошо - потерь у нас не было. 
      Село Хлипновка расположилось в лесу по обоим берегам балки, протянувшейся с юга на север. Хаты села были разбросаны по высоким берегам оврага, а одна хата стояла на развилке оврага, напоминавшей клин. Здесь овраг делился на два рукава, один из них меньший. Вот в этой хате и поселилось большинство наших резервистов на квартиру. Мы же с Борисом, войдя в село, попросились на ночлег к пожилой украинке. Хата её стояла на западном берегу балки, ближе к центру села. Хозяюшка была доброй. Вечером покормила нас и показала, где взять солому. Разостлав её на полу, мы улеглись спать. Это был первый за весь период операции спокойный сон. Спали мы долго и крепко.
Утром 12 февраля сержант Иванов, поднявшись с постели, стал уговаривать меня пойти с ним на охоту по зайцам (Борис был родом с Амура и с детства занимался охотой). Когда мы вечером входили в Хлипновку, в мелколесье видели много зайцев. Это и растревожило душу охотника. Я согласился. Взяв с собой трофейные автомат и карабин, вещевые мешки, мы пошли к старшему В. Подгорному, чтобы спросить разрешения на охоту. Подгорный квартировал тоже в хате на развилке оврага. Выслушав нас, Василий разрешил нам поохотиться, предупредив об опасности: в лесу могут быть немцы.
Спустившись в овраг, мы с Борисом мостиком перешли на восточный берег и вошли в молодой хвойный лес, который начинался прямо за сельскими усадьбами. Первое, что увидели мы в лесу, были лесные яблони, под которыми, слегка припорошённые свежим снегом, лежало много-много яблок под осенней листвой. Яблоки оказались приятными на вкус. Мы быстро разгребли листья и оба вещевых мешка набили яблоками, конечно, и наелись досыта. Зайцев в лесу мы не увидели. Пришлось нам свернуть вправо и выйти на поле, где виднелись кучки соломы, покрытые сверху снегом. Их виднелось не менее десятка. Уже у самой опушки мы с Борисом увидели и первого зайца. Борис вскинул автомат и выстрелил в зайца, ранив его. Тот, прихрамывая, побежал от нас. Мы оба бросились догонять его, стреляя на ходу. На снегу по следу зайца оставались кровавые пятна, но он ещё бежал. Хотя и часто останавливался. Мы бежали за ним и тоже выдохлись уже.  Стреляли, очевидно, плохо, не попадали в зайца. Только когда Борис почти догнал зайца, бросив в него автомат, добил его. Заяц упал.
Вернувшись в село, мы убитого зайца передали хозяйке хаты, она обещала потушить зайчатину. А яблоки отнесли в хату на развилке и поделили танкистам. Ребята ели яблоки и благодарили нас. Они, чем могли, накормили нас. А вечером почти все танкисты собрались у нас в хате. Был «праздничный ужин». Хозяйка угощала нас тушёной зайчатиной. Приготовила она её очень вкусно. Танкисты ели и похваливали хозяйку и нас с Борисом.
Продолжение следует. Далее – часть 13.


MAXX

#Бессмертныйполк #ДеньПобеды #МойПолк 
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Окружение и разгром фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский (25 января 1944 г. – 17 февраля 1944 г). Часть 13.
В Хлипновке мы ночевали ещё одну ночь, а утром 13 февраля было приказано всем резервистам следовать на север в сторону м. Моринцы-Комаровки. Шли мы дорогой, низом балки. Позднее мы узнали, что в этот день бригада атаковала немцев в местечке Новая Буда и освободила его. Узнали мы, что бригадная и корпусная разведки провели рейд в районе Комаровка – Шендеровка, с целью уточнения обстановки там. Данные разведки подтверждали показания пленных, что окружённые войска пытаются любой ценой вырваться из окружения через Шендеровку. Поэтому 25й танковой бригады было приказано командованием корпуса из Новой Буды срочно передислоцироваться в район Комаровки для блокирования рвущихся из окружения вражеских частей. Туда же приказано было подойти и нам, резервистам. Когда мы подходили в район Комаровки, нас удивило такое крупное скопление воинских частей – пехотных, артиллерийских, кавалерийских и танковых. Здесь уже действовали части 29го танкового корпуса. Такое скопление войск я видел впервые. Подошедшие танки 25й танковой бригады прямо с ходу вступали в бой, помогая стрелковым и артиллерийским частям сдерживать натиск лавины озверевших фашистов. Весь день, вечер и ночь шли кровопролитные бои на участке Почапинцы – Комаровка - Шендеровка. Танки бросались туда, где было очень тяжело пехоте.
Пытаясь любой ценой прорваться на запад из окружения, фашистам удалось в некоторых местах потеснить наши войска. Они ворвались в Шендеровку. Взятые в плен немцы рассказывали, что командование окружённых частей, для прорыва из окружения бросило все силы и средства, отдало последние запасы продуктов питания и спиртного. Но всё же, многие солдаты оставались голодными, обтрёпанными, не верившими больше в успех. Они были в отчаянии, проклинали свою судьбу и Адольфа Гитлера. Но некоторая часть войск, находясь в пьяном угаре, рвалась вперёд, несмотря на ураганный огонь наших частей. Фашисты умирали, но шли и шли. Мужественно, насмерть стояли наши стрелковые, артиллерийские части, не выпуская фашистов из окружения. Туда, где было особенно тяжело, спешили на помощь танкисты и кавалеристы, давя фашистов гусеницами и уничтожая огнём своих орудий.
16 февраля около двенадцати часов меня вызвали в штаб бригады. Начальник штаба вручил пакет для доставки в оперативный отдел штаба 29го танкового корпуса (местонахождение его я сейчас не помню – или Шендеровка, или Почапинцы). В моё распоряжение для охраны и сопровождения, штаб выделил двух разведчиков и двух автоматчиков. В путь двинулись мы сразу же, как получили пакет. Шли мы вначале полем до низины, за которой на противоположном берегу виднелся лес. Спустившись в низину, где протекал ручеёк или небольшая речка, мы пошли низиной, маскируясь в разбросанных по низине кустах. Перебегая от куста к кусту, мы медленно двигались вперёд. Немцы с противоположного берега из леса стреляли по нам, часто прижимая нас к земле и принуждая нас ползти к следующему кусту. Ближе к речке виднелась грунтовая дорога, но нам на неё выходить было нельзя. Немцы вели оружейный огонь, как только кто-то из нас выходил из укрытия. На противоположном берегу, лес чередовался с полянами шириной более 100 метров, а потом шла опять карта леса. На нашей стороне низины сначала встречались только одиночные кусты, а потом, по склону к верху, появилось мелколесье шириной около двухсот метров. Здесь, в мелколесье, и укрылись наши артиллерийские и пехотные части, которые периодически наносили огневые удары по западному берегу, где были немцы. Стреляли с обеих сторон беспрерывно. 
Продолжение следует. Далее – часть 14.