Бессмертный полк (Заволжье)

Автор MAXX, 27 января 2016, 21:20:50

« назад - далее »

MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 3.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
А наш взвод, продвигаясь в сторону шоссейной дороги, подошёл к кукурузному полю. Здесь присоединился к нам ещё один танк, догнавший нас. Теперь нас стало четыре танка. Танкисты еще издалека заметили противотанковый ров на пути. Не вылезая из танков, мы по рации решали, как преодолеть противотанковый ров. Кто-то предложил разрушить противотанковую стену рва выстрелом из пушек фугасными снарядами – сделать его пологим. Так мы и сделали. Первый выстрел сделал командир взвода и передал сигнал « делай как я». По тому же месту выстрелили и остальные танки. А когда подъехали ближе ко рву, увидели все, что чуть левее ров был уже частично завален землёй. И там уже раньше проходили танки, очевидно, немецкие. По этому завалу мы и переехали на другой берег рва и продолжали двигаться на подъём. Сопротивления врага здесь мы почти не почувствовали. Артиллерии на пути у немцев не было совсем. Стреляли по танкам только из стрелкового оружия, да и то мало. Поэтому мы, не задерживаясь, спешили к дороге. Миновав подъём, мы вышли на ровное поле. Справа виднелись три скирды, а метрах в четырёхстах мы увидели дорогу, по которой двигались машины. Командир торопил нас. Вышли танки на дорогу примерно в семи-восьми километрах юго-западнее Знаменки, когда наступили уже вечерние сумерки. Танки расставили по обе стороны дороги по два, пушками в сторону Знаменки, одновременно наблюдая и за дорогой со стороны Субботцев. Вскоре со стороны Знаменки стали подходить автомашины немцев, очевидно, не подозревая, что у себя в тылу их встречают советские танки. Подходили они не опасаясь близко к нам, а мы давили их гусеницами, таранили или уничтожали из пулемётов пытавшихся уйти от нас. Нашим помощником была наступившая ночь. Движение из города всё увеличивалось. Росло и число разбитых немецких автомашин. На дороге уже стояло около десятка машин. А от Знаменки показался обоз повозок, в которые были впряжены волы. Обоз подошёл дорогой до первой автомашины, перекрывшей дорогу, и был вынужден свернуть влево, на поле, объезжая битые автомашины, и поравнялся с нашими танками.
Кто-то из танкистов крикнул: «Украинцы, ховайтесь в поле!». Немецкие солдаты, сопровождавшие обоз, по танкам открыли огонь из автоматов и винтовок. Несколько человек отделились от обоза, побежали в поле. А танки врезались в середину обоза, стали давить повозки и прятавшихся за ними немцев гусеницами. Такая же судьба постигла и второй обоз, подошедший спустя 15-20 минут. К полуночи дорога на этом участке на протяжении 150-200 метров превратилась в настоящее кладбище автомашин и живой силы врага. 
Танкисты по рации поддерживали постоянную связь со штабом бригады и командиром бригады полковником Витебским. По его приказу, каждый экипаж взял пленных. Наш экипаж взял пятерых. Танкисты связали им руки за спиной бинтами, усадили на броню над моторным отделением возле снарядных ящиков.
Разбитые немецкие машины на дороге теперь укрывали танки от подходивших из Знаменки новых машин и войсковых групп. Около полуночи, по дороге из Знаменки подошла легковая автомашина типа «опель-адмирал». Ехал в ней, очевидно, какой-то высокий военачальник – немец. Доехав до битых на дороге машин, «опель» свернул с дороги и поехал полем. Только тут и заметили мы её. Командир по рации приказал: «Не стрелять! Взять фашиста живым!» Танки пошли наперехват автомашине, но немец заметил нас и прибавил скорость, умело маневрируя на поле, стал удаляться от танков. Тогда мы открыли огонь из всех видов оружия. Но было уже поздно. «Опель» скрылся из виду за перевалом, уезжая в сторону местечка Субботцы. Так было досадно, что упустили немца! А движение из города всё нарастало. Шла пехота небольшими группами, ехали штабные автомашины и полевые кухни, тащили автомашины и артиллерийские пушки. Работы нам прибавилось. Некоторые машины пытались обойти нас стороной – полем. Приходилось их догонять пулемётной очередью или из пушек.

(продолжение следует)

MAXX

Около двух часов ночи наступила небольшая пауза, движение почти прекратилось. В это время танкисты заметили - в поле со стороны Богдановки шёл одинокий человек. Шёл он прямо на нас. Мы поняли, что это не немец. А когда он подошёл близко к танкам, все увидели девушку-солдата, низкого роста, с большой санитарной сумкой за плечами. Командиры танков вышли из машин и окружили девушку. Это была санинструктор 1го танкового батальона, комсорг батальона Вишневская Нина Яковлевна (ныне проживает в г. Москва – прим. автора 1987 г). Она рассказала нам печальную весть – весь экипаж танка командира 1го танкового батальона капитана Аксёнова Фёдора Трофимовича погиб в горящем танке на северной окраине села Богдановка. Нина Яковлевна в бой ехала как десантник, на броне командирского танка, позади башни. Ей самой удалось спастись благодаря солдатской находчивости. Когда рвались снаряды у танка и на танке, взрывной волной её сбросило с танка на землю. Когда она очнулась на земле и увидела, что танк горит, поползла в сторону от танка и наткнулась на убитую лошадь, лежавшую неподалёку от дороги. Нина подняла у лошади переднюю ногу, легла близко к телу лошади и затаилась. Немецкие солдаты проходили почти рядом с лошадью, стреляли в стороны, очевидно, разыскивая танкистов, но не заметили лежавшую в ногах у лошади девушку. А когда немцы ушли, Нина попыталась подняться, но её кто-то дернул за волосы, как ей показалось тогда. Она вновь затаилась. Но шума рядом не услышала, и, к тому же, ей стало невыносимо холодно. Тогда она вновь попыталась встать, и снова рывок за волосы. Оказалось, волосы её, пока она лежала у лошади, примёрзли к шерсти лошади. И, поняв это, Нина достала из сумки ножницы и отрезала прядь своих волос, примёрзших к лошади, и поднялась из объятий лошади. Встав, Нина осмотрелась и услышала выстрелы наших танковых пушек в поле, пошла от села на их звук. Шла она полем, где ещё занимали оборону солдаты противника. Но она сумела пройти данный путь, остаться живой и не попала в руки фашистов. Нина – настоящий герой. Шла она к танкистам, зная, что, может, они нуждаются в её помощи.
Весть о гибели комбата и членов его экипажа болью отозвалась в наших сердцах. Мы. Командиры танков, дали обещание отомстить фашистам за смерть наших боевых товарищей. Ещё не закончился разговор наш с Ниной, когда мы все обратили внимание в сторону Знаменки, откуда по дороге двигалось большое тёмное что-то. Это насторожило нас, и все командиры быстро разошлись по танкам и заняли свои места, приготовились к встрече. Нина тоже подошла к танку и укрылась за ним. Наш танк стоял к Знаменке первым, другие танки стояли по дороге позади нас. Поэтому и наблюдение за подходившими вёл я, стоя на сиденье, в открытый люк башни. Поравнявшись с битыми машинами, колонна свернула чуть правее и двигалась рядом с дорогой. Вот уже я различил в темноте двигавшийся впереди колонны мотоцикл, а чуть дальше за ним – и первый танк. ПО рации я доложил командиру взвода, но он почему-то усомнился, что это немецкий и сказал мне: «Наверное, это подходят наши уже» и стрелять не разрешил пока. Но когда танки, а их было три, подошли на расстояние 100-150 метров, я хорошо увидел силуэт немецкого танка Т-3. И тут же скомандовал: «Бронебойный заряжай!» и начал наводить пушку по цели. Первым же снарядом я поразил цель. Танк загорелся, осветив поле вокруг. Хорошо было видно и другие танки, и мотоцикл, который фашисты бросили и побежали в сторону, в поле. Совсем близко подошла к танкам и колонна немецкой пехоты. Я продолжал стрелять и по другим танкам. Загорелся и второй немецкий танк. Пехота бросилась в стороны от дороги. Я заряжающему крикнул: «Картечным заряжай!». Это был снаряд ближнего боя, начинённый обрубками металла. Разрывался он, отлетев от пушки на 100-200 метров и поражал всё живое в радиусе 250 метров.
Первым же снарядом были подкошены многие немецкие солдаты. Хорошо стреляли и другие наши танки. Загорелся и третий вражеский танк.

(продолжение следует)

MAXX

Пулемётные очереди косили убегавших в поле немцев. Закончив уничтожение подошедшей колонны немцев, наши танки вновь выдвинулись вперёд, к Знаменке, готовясь к новой встрече немцев, отступавших из города. Но через некоторое время оказались под обстрелом немецких пушек. Снаряды один за другим падали и разрывались возле наших танков, зажигали стоявшие рядом немецкие автомашины. Судя по видимым вспышкам, стреляли несколько пушек, и не далее как триста-четыреста метров от нас. Очевидно, немцы заметили наши танки на фоне горевших немецких танков или кто-то из солдат, вернувшихся назад, предупредил артиллеристов, и они, развернув пушки, открыли огонь по нам. Один снаряд попал в правую гусеницу моего танка и разбил её. Был повреждён и другой танк, но танкисты уже засекли по вспышкам выстрелы пушки и открыли по ним огонь из своих пушек осколочно-фугасными снарядами. Вскоре пушки противника перестали стрелять. Наступила временная тишина. Я и механик-водитель вышли из танка и осмотрели его снаружи, определили причинённые повреждения. Разбито два звена траков гусеницы. Принимаем решение ремонтировать гусеницу немедленно, своими силами, на месте. Для тяжелых работ: разборка звеньев разбитой гусеницы, установка новых траков и натягивание гусеницы, решили привлечь пленных немцев, сидевших на броне. Руководить ремонтом приказал я механику-водителю, а охранять пленных немцев поручил стрелку-радисту. Заряжающий Саша поднял немцев, развязал им руки и пояснил, чтобы они слезли на землю с брони. И вот уже пятеро немцев стоят возле меня. Я показал им, что нужно делать, объясняя на русском и немецком языках (то есть, используя весь набор немецких слов, оставшихся в памяти после учебы в средней школе; как хотелось вспомнить больше слов, но не любил я в школе учить немецкий).       
Механик-водитель вытащил набор инструментов и ключей и показал, кому и что нужно делать. Стрелок-радист, взяв трофейный автомат, встал в нескольких шагах от пленных, а дуло автомата направил на них. Немцы хорошо поняли нас, что нужно им сделать, ведь в большинстве это были шофёры, и быстро приступили к работе. Сам я и заряжающий заняли свои места у орудия в башне и стали наблюдать за дорогой. Ремонт шёл нормально, когда по рации командир взвода спросил меня: «Как скоро закончите ремонт, не нужна ли вам помощь?». Я ответил: «Помощь не нужна. Ремонт идет хорошо, скоро закончим». Командир сказал мне: « Мы уходим к скирдам. Догоняйте нас». Взяв на буксир поврежденный танк Т-34, танки двинулись полем в сторону Богдановки к скирдам, стоявшим метрах в четырёхстах от дороги. Нина Вишневская уехала с ними. Я стоял в башне и смотрел им вслед, пока они не пропали из виду. Движение по дороге прекратилось совсем, никто не стрелял по нам. А вскоре водитель доложил, что ремонт закончен. Я вылез из танка, осмотрел гусеницу сам и нашёл, что немцы вместо двух разбитых траков поставили один лишний. Приказал механику тронуться с места и обнаружил, что танк немного уводит вправо. Приказал немцам вынуть один трак, что они и сделали уже под моим наблюдением. После чего приказал заряжающему снова усадить пленных на жалюзи над моторным отделением и связать им руки бинтом (другого ничего под рукой не было), а остальным членам экипажа – занять свои места. Механик-водитель, усевшись на своё место в танке, завёл мотор и тронулся с места, чтобы опробовать в движении гусеницу. Танк шёл нормально, и мы решили, что двигаться можно.

Продолжение следует

MAXX

Обхватив обеими руками «в замок» пушку, я подтянулся и поставил ноги на лобовую броню, оказавшись у башни с правой стороны пушки. Заряжающий в это время закончил уже усаживать пленных и стоял на броне позади башни, пытался открывать банку с консервами, которую прихватил с собой в немецкой походной кухне, стоявшей недалеко от танка. А я, поднявшись, стоял у башни и обдумывал, куда уложить немецкий ручной пулемёт, который на время ремонта мы установили на верх башни у люка. Заряжающий попросил у меня складной ножик, я передал его ему, он открыл банку с консервами и попробовал их на вкус. Затем, подавая нож и банку мне, он сказал: «Табарища командира, попробуй, какая кусная консерва». Я протянул левую руку, но взять банку ещё не успел из его рук, как по танку ударил немецкий снаряд. Попал сзади в моторное отделение. Осколками брони был убит заряжающий, который со стоном упал с танка на землю. Кто-то из пленных тоже был убит, а кто-то еще продолжал стонать, но мне смотреть на них было некогда. Это было так внезапно после установившейся под утро тишины. Когда раздался второй выстрел, я увидел со стороны Субботцев вспышку выстрела, а потом слабую точку света. Я сразу же понял – стреляла танковая пушка «Тигра». Еще в танковом училище нам поясняли, как светится в ночи прицел пушки «Тигра». Второй снаряд пролетел мимо и попал в немецкую автомашину, стоявшую недалеко от нашего танка. Она загорелась. Я быстро влез в люк башни и занял своё место у пушки. Ещё в момент ремонта мы зарядили пушку бронебойным снарядом. Для поворота пушки в сторону стрелявших, я включил электрический механизм поворота башни, но башня не двигалась, стояла на месте. Тогда я взялся за ручной механизм. Но и с его помощью повернуть башню мне не удалось. Очевидно, её заклинило ещё первым снарядом. Следующий снаряд попал нам в ходовую часть левой гусеницы, вырвал катки с балансирами, которые, отлетая в сторону, издали такой вой, как будто рядом падала бомба. В башне стало душно, хотя люк оставался открытым. Я было поднялся над люком, но летящий снаряд заставил меня спрятать голову опять в башню. Над моторным отделением парил светящийся в ночи газ, но пламя ещё не было видно над бронёй.
(продолжение следует)
Далее - глава 4.

MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 4.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
А снаряды всё летели и летели. Снова загорелся немецкий танк, стоявший в ста метрах от нас. Понимая, что наш танк уже горит, я принял решение – экипажу покинуть танк.  ТПУ уже не работало. Мне пришлось спуститься вниз на пол боевого отделения, чтобы передать решение механику-водителю и радисту, но их на местах уже не было. Они вылезли из танка. Тогда я не стал подниматься в башню, вылез из танка через люк механика-водителя. Механик-водитель и радист были возле танка. Оказалось, что ещё первым снарядом их обоих ранило. Тяжело ранен механик-водитель, очевидно, часть снаряда ударила ему в сиденье и повредила ягодицы – комбинезон в этом месте был разорван. Легче был ранен радист – в левую руку. Стрелок-радист помог водителю вылезти из танка и вылез сам. Они ждали у танка, когда вылезут из танка командир и заряжающий, не зная, что заряжающий уже убит. Танк уже горел пламенем над моторным отделением. Мы с радистом помогли водителю отойти от горящей машины в сторону и остановились у телеграфного столба, метрах в тридцати от танка. Оставив ребят у столба, я сам вернулся к танку, к заряжающему, осмотрел его. Он лежал мёртвый, возле правой гусеницы танка. Я оттащил его до кювета, положил его, пытался найти в карманах красноармейскую книжку или письма родных, но ничего не нашёл. Заряжающий был по национальности казах, которого мы называли «Саша», а как его настоящее имя и фамилия, я не запомнил. Оставив заряжающего в кювете, я поспешил к столбу, где ждали меня водитель с радистом. Только и успел сказать им, что заряжающий мёртв, как в танке начали рваться оставшиеся нерасстрелянными снаряды, гранаты и патроны. Взрывом сорвало с танка башню с пушкой. Она отлетела в нашу сторону и упала недалеко от нас. Мы поспешили уйти от танка в сторону скирд, куда ушли три наших танка. Идти пришлось между трупов немецких солдат, а местами перелезать через них. Это так хорошо сработали наши картечные снаряды. В это время увидели мы, как немецкий танк перевёл огонь пушки в сторону скирд, где должны были стоять наши товарищи. Нас удивило только, почему наши танкисты не открыли огня по фашисту, когда он расстреливал нас. Мы уж подумали, что нет у скирд наших танков, как увидели ползущий от одной к другой скирде танк, у которого вырывалось пламя из моторного отделения. Танк с пламенем двигался, и мы увидели, как пламя погасло. Но в этот момент загорелся другой танк, поле озарилось пламенем. Он стоял за скирдой, и его самого не было видно. Как узнали мы позднее, водитель первого танка пытался вывезти танк из зоны огня и укрыться за другой скирдой, но в моторном отделении от попадания возник пожар. Тогда водитель закрыл жалюзийную решётку и усилил обороты двигателя. Пламя загасил. Но второй снаряд «Тигра» снова зажёг танк, а водителю оторвал правую руку. Третий танк мы так и не видели. Мы подумали, что он укрылся за скирдой, и пошли, пригнувшись низко к земле, к скирдам, надеясь встретиться там с танкистами других танков. Но пройти удалось нам немного, как раздались автоматные очереди, и пули просвистели над нашими головами и возле нас. Мы вынуждены были прижаться к земле и двигаться вперёд ползком, по-пластунски, помогая ползти раненому водителю. В ночи было видно, как со стороны Субботцев периодически появлялись вспышки выстрелов. Они появлялись по всему полю. Мы ползли вперёд, плотно прижимаясь к земле, пока на нашем пути не встретился глубокий след танковых гусениц в земле. Очевидно, ещё до заморозков здесь прошли немецкие танки, оставив на поле этот след. Как хорошо, что встретился нам этот след! Он укрыл нас от вражеских пуль. Мы поползли вперёд уже по этой колее, которая уводила нас чуть правее скирд прямо на пос. Знаменка. Немцы продолжали поливать поле свинцом пуль из автоматов и всё приближались к нам. Наверное, немцы под утро прочёсывали поле от русских танкистов. Мы торопились ползти. Ползли долго. Стали мерзнуть руки и ноги, особенно у раненых. И подняться было нельзя, пока стрельба не стихла. Когда мы подползли и поравнялись с одной, крайней от Знаменки, скирдой, то заметили, что у нее есть люди, сидят и курят – были видны огоньки папирос. Подумав, мы решили, что это наши танкисты. На душе у нас стало теплее. Но подниматься ребятам я не разрешил и велел оставаться в колее, а сам пополз к скирде, до которой было около ста метров от нас.
Продолжение следует. Далее – часть 5


MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 5.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Полз я тихо, осторожно, прислушивался. До скирды я не дополз около двадцати метров, когда услышал разговор. Говорили тихо. Я остановился и прислушался. До моего слуха отчетливо дошли немецкие слова. Говорили немцы. Значит, у скирды были уже немецкие солдаты. А где же наши танкисты? Живы ли они? Пришлось вернуться мне к своим ребятам, ползти, еще плотнее прижимаясь к земле. Рассказав ребятам, что я услышал, решили ползти по танковому следу вперёд в сторону Знаменки. Теперь мы уже понимали, что кругом на поле немцы, и мы могли напороться на них. Поэтому я вынул из кармана гимнастёрки свой комсомольский билет и спрятал его за надлобник танкошлема. То же сделали и мои танкисты. Поползли мы еще осторожнее и скоро заметили с радостью, что поле пошло под уклон. Это прибавило нам силы. К этому времени и немцы совсем перестали стрельбу на поле. Скоро мы увидели и кукурузу, оставленную нескошенной в поле. Поползли еще быстрее, пока не вползли в кукурузу. Стебли кукурузы были высокие и скрывали нас. Какая радость для нас - мы укрыты от глаз врага и смогли подняться с земли, распрямиться, размяться и растереть замёрзшие руки и ноги. Отдохнули немного и, конечно, осмотрелись на местности, хотя еще было темно. Прямо по пути впереди виднелся населённый пункт, как мы предполагали – Знаменка, там виднелись пожары. Особенно сильно горело чуть правее населённого пункта и значительно дальше. Позднее мы узнали, что видели пожар на железнодорожном узле станции Знаменка. Но стрельбы в городе уже не было, было тихо. Решили идти в ближайший населённый пункт. Раны у ребят давали о себе знать – болели. Мы пошли вперёд кукурузным полем. И уже под утро подошли к населённому пункту.
 Стали видны хаты и садовые деревья на подходе к ним. Оставив ребят в поле, я решил разведать, кто в населённом пункте, то есть скрытно, садом, подойти к хатам, но уже у первых садовых деревьев меня остановил окрик «Стой! Кто идёт!». Я наткнулся на боевое охранение. Этот окрик был для меня самым желанным. С радости я не мог даже сразу ответить и только через некоторое время ответил: «Танкисты». Часовые пригласили проходить. Я сказал, что у меня в поле раненые ребята, и пошёл за ними, пошёл со мной и один солдат.  Ребята слышали наш разговор и уже встали, и шли навстречу нам. Нас проводили в хату. Она была полна солдат. Большинство из них спали на полу, приткнувшись вплотную, один к одному. Несколько солдат не спали. Тут были и пехотинцы, и танкисты, причём из нашей бригады. Нас встретили радостно. Обогрели, накормили. Узнав у солдат, где расположился медсанвзвод, я отвёл своих раненых танкистов туда, где и пришлось оставить их обоих. Больше я их и не видел. Их отправили в медсанбат. Сам я вернулся в хату. От пережитой тяжёлой ночи и от холода меня трясла дрожь, когда я вошёл в хату. Солдаты заметили это и предложили: «Ложись на плиту (кухонную)». Я и лёг. И быстро уснул как убитый. Но скоро проснулся от кошмарного сна – горю в танке. Солдаты засмеялись и спросили: «Что, командир, жарко?».  Я рассказал, что снился сон – горим в танке. А солдаты смеются «Ещё бы - лечь на горячую печку и уснуть. Печка только что истоплена». Я лёг после этого на полу среди солдат, но скоро всех разбудили и подняли.
Утром 10 декабря 1943 года я нашёл штаб 1го танкового батальона в п. Знаменка и доложил начальнику штаба старшему лейтенанту Туркину М, а, чуть позднее, повторил еще и двум заместителям комбата - Епимахову В. и Грибкову М.В. о результатах ночного боя в тылу врага и о том, что танк мой сгорел, а заряжающий убит и двое танкистов ранены – отправлены в медсанвзвод. Рассказал я, что на дороге мы оставили кладбище немецких машин и техники, и очень много убитых солдат противника. Сожжены три немецких танка. Я видел во взглядах командиров удивление и неверие мне. После доклада мне было приказано отдыхать в хате рядом и не уходить далеко. Выйдя на улицу днём, было видно, как по кукурузному полю ползли наши танки в сторону Субботцев. Наступала за ними и пехота. Налетели «мессера» и стали бомбить и обстреливать наступавших, но танки двигались вперёд, и вскоре скрылись за перевалом.  Немецкие самолёты сбросили бомбы и на посёлок, но были быстро отогнаны зенитчиками. Около 14 часов меня позвали в штаб. Возле хаты стоял «виллис» и начальник штаба с замкомбата. Мне предложили сесть в машину, сели и командиры и поехали из посёлка в поле. Я показывал куда ехать, ориентировался по кукурузному полю, по скирдам в поле, а затем по кладбищу машин на дороге. Когда подъехали к моему танку, и мы все вышли из машины, я увидел, что на поле и среди машин не было трупов немецких солдат, стал доказывать, что их ночью было на поле много. Меня остановил замполит – сказал: «Верим тебе. Немцы всех убитых собирают  с первой возможностью». Успокоили меня, осмотрели танк мой, а потом пошли к немецким сгоревшим танкам и машинам. А я искал свой чемодан в сгоревшем танке. Но там ничего не было. И только возле башни я нашёл маленькую частичку «золотого погона», что были на гимнастёрке. Я взял и показал его своим командирам. Кто-то из них сказал: «Береги его теперь».
Осмотрев кладбище немецкой техники, мы сели в машину и поехали обратно. Заместитель комбата по политчасти сказал мне: «Молодцы вы! Весь экипаж будет представлен к правительственным наградам». Вернувшись в Знаменку, я написал коротенькое письмо родителям.
32я танковая бригада поставленную задачу по освобождению г. Знаменка от немецко-фашистских захватчиков выполнила. Приказом Верховного Главнокомандующего тов. Сталина И.В. от 10 декабря 1943 года, в ознаменование одержанной победы за освобождение города Знаменка, в числе других, 32й танковой бригаде присвоено наименование «Знаменская».
Продолжение следует. Далее часть 6.


MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 6.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
После освобождения крупного железнодорожного узла и города Знаменка, мы – несколько командиров танков и взводных, оставшиеся без танков, находились в резерве бригады. Двигались за бригадой вместе со штабом. Во второй половине декабря 1943 года штаб бригады остановился в селе Митрофановка Новгородковского района. Нам было приказано устроиться на квартиры самостоятельно. Офицеры резерва, а нас было семь или восемь человек, попросились на квартиру к деду Косте Охрименко. Хата его стояла почти в центре села, на берегу речки Каменка, недалеко от сельской школы. Совсем рядом с хатой находился мост через речку на правый берег, где тоже протянулась улица. В это время танки нашей бригады вели наступательные бои в нескольких километрах от станции Шаровка и теснили немцев в направлении Вершино-Каменки и станции Куцовка. На западной окраине села Митрофановка пехотные части фронта заняли оборону, отбивая атаки немцев. Так уж случилось, что, вместо одной ночи, у Охрименко мы квартировали несколько суток. Это были добрые старики, приняли нас как своих сыновей. Беды войны не обошли их. Сын их воевал в рядах Советской Армии. Его жена с сыном жили у стариков. Младшая дочь Вера фашистами была угнана в Германию, но партизаны остановили поезд и открыли несколько вагонов, ей удалось убежать в лес, и незадолго до нашего освобождения села, она тайно вернулась к родителям, и они очень радовались за неё и освобождению села нами.
В третьей декаде декабря к нам в хату пришёл связной из штаба и передал приказ начальника штаба: «Всем офицерам резерва 24 декабря прибыть в район ст. Куцовка, где бригада вела бои, и принять танки и экипажи». Это было в семнадцати километрах от Митрофановки. После завтрака, все офицеры, кроме Петра Чудновского (он по болезни пойти с нами не смог) из Митрофановки пешим пошли через Вершино-Каменку в район расположения 32й танковой бригады и к вечеру были уже на месте. Танки бригады сосредоточились в балке (овраге) в четырёх километрах северо-западнее железнодорожной станции Куцовка. Нас там уже ждали. Накануне в бою были ранены и убиты несколько командиров танков, и мы сразу же были разведены по экипажам.
Быстро познакомились. Знакомство у танкистов не занимало много времени. Узнавали, как звать друг друга по имени, давно ли на фронте, где воевал. А более близкое знакомство было после боя, если оставались живыми. Командир роты ознакомил нас с обстановкой. Еще засветло, около 16 часов, разведчики сообщили, что на ст. Куцовка подошёл эшелон с немецкими танками и приступил к разгрузке. Командование приняло решение атаковать станцию и уничтожить танки прямо на платформах. Артиллеристы, что расположились на северном берегу балки в кустах, открыли огонь по станции. Комбат приказал двум экипажам подняться из балки на южный берег и провести разведку боем. Остальным экипажам приказано приготовиться к атаке. Но все планы спутала появившаяся в небе над расположением бригады «рама» - немецкий самолёт-корректировщик. Как только два наши танка поднялись из балки в поле, немецкие артиллеристы открыли по ним огонь из пушек и минометов. Движению танков вперёд мешал плотный артогонь, и им приказали по радио вернуться в балку. Один из них не успел ещё развернуться – был поражён снарядом и загорелся. Другой вернулся в балку. После этого, комбат приказал нескольким экипажам подняться на северный берег балки, в кусты, и открыть огонь по станции из пушек. Но и этот манёвр не удался нам. Один из танков загорелся, не успев сделать ни одного выстрела. Другой танк, получив повреждение, стал спускаться по склону в балку. Командир танка зачем-то открыл люк башенки и поднялся над ним. В этот момент точно по люку ударил снаряд. Люк снесло, а командира танка убило. Я это видел всё. С этим лейтенантом мы только подошли из резерва. По рации был передан приказ всем экипажам: «Из всех видов оружия открыть огонь по летающей «раме».
Продолжение следует. Далее часть 7.


MAXX

#22
#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 7.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Танкисты открыли огонь из пулемётов, вынув их из гнезда и установив на башне, пехота и автоматчики стреляли из всех видов оружия. Вскоре «рама» улетела в сторону станции. Но миномёты продолжали наносить урон пехоте и нашим танкам. Одна мина попала в открытый люк башни танка и взорвалась, вывела из строя весь экипаж и танк. Только с наступившей темнотой немцы прекратили стрелять. Стало тихо. Около 10 часов вечера был получен приказ: всем оставшимся в боевом состоянии танкам следовать маршем в с. Митрофановку. И мы тронулись. Под утро наша колонна подошла к Митрофановке с южной стороны. Танки в селе расставили возле хат, в которых можно было разместиться экипажам. Танки замаскировали, и в них оставили кого-то из членов экипажа для охраны, остальные ушли спать в хаты. В своём танке остался я сам.
25 или 26 декабря бригада вместе со штабом и тылами передислоцировались в местечко Новая Прага для короткого отдыха и доукомплектования подразделений личным составом и новой техникой. В Новой Праге танки были рассредоточены возле хат и замаскированы сверху брезентом и снегом. Из системы охлаждения была слита вода. Был проведён техосмотр и мелкий ремонт материальной части танка и оружия. Экипажи танков были расквартированы по хатам. И первые дни отдыха, вернее, свободное время от ремонта танков, танкисты занимали перепиской с родными – писали подробные письма родным и близким о своей фронтовой жизни. Читая эти письма после войны, получилось, что мы все время находились в тылу, отдыхали, разве что изредка проскальзывала боль о погибших в бою друзьях, и сообщалось, что я опять остался жив и не ранен. Так мы хотели успокоить своих матерей, которые ждали, когда же кончится эта проклятая война. Жаль, что в письмах сейчас не найти фамилий боевых друзей, которые не вернулись с поля боя. Вечерами ребята собирались в одну большую хату, приходили девчата-украинки и начинались танцы, песни, шутки. Война отходила от них, молодость брала верх, жаждали радости, любви и счастья. Перед Новым годом, помощник командира батальона по хозчасти организовал для нас фронтовую баню. На берегу небольшой речки, что текла среди села, он установил большую армейскую палатку. Посреди палатки установил две железные бочки, приспособленные для обогрева. На землю набросали стеблей кукурузы и полили их горячей водой. Это заменило нам пол. Воду для мытья грели в железных бочках с одним дном, прямо на улице, в палатку носили вёдрами. Да! Как было приятно нам помыться после нескольких месяцев боёв. Хотя в палатке было прохладно, мы были рады помыться горячей водой, а потом и одеться в чистое бельё. Это был настоящий новогодний сюрприз нам.
В Новой Праге наша бригада и встретила Новый 1944 год. Большинство танкистов встречали его в танке за радиоприёмником – слушали передачи из родной Москвы, слушали новогодние поздравления, бой в полночь кремлёвских курантов. И всё это успокаивало нас, вселяло в нас уверенность в Победе и переносило на время в мир детства – домой!
Ближе к утру, танкисты собрались в хате, поздравляли друг друга с Новым годом. Командование и политработники ходили от хаты до хаты, поздравляли нас и жителей посёлка с Новым годом и желая всем побыстрее освободить Родину от фашистской нечисти. И, конечно, остаться каждому живым. Сразу после Нового года подошло ожидаемое нами пополнение. Танки разгрузились в Знаменке и своим ходом подошли в Новую Прагу. Подошли новейшие танки с более мощной 85-мм танковой пушкой. Среди нового пополнения знакомых и земляков не оказалось. Правда, из резерва 29-го танкового корпуса к нам в батальон прибыл лейтенант Рубинчик. Имя и отчество его я не запомнил. Он был москвич, рассказывал, что до войны учился в правительственной школе вместе со Светланой Аллилуевой. Он принял танк в нашей роте, и мы с ним сдружились. Перед самым боем он показал мне письмо от друга из Москвы, с которым учился вместе, где он сообщал, что женится. Фамилия друга, кажется, Фролов. Много рассказывал мне Рубинчик о Москве, в которой я ещё не был. Мечтали после войны встретиться у него в Москве. В нашем батальоне был ещё лейтенант Рубинчик Александр Ефимьевич – он был из Горького. Я знал его отца, когда проходил на заводе «Красное Сормово» стажировку, верней, разбирали танки, прибывшие с фронта из Подмосковья. Он был директором завода, всеми уважаемый человек. В Новой Праге Александр Ефимьевич командовал уже танковой ротой, а в бою за Кировоград отличился, командование части представляло его к присвоению звания Героя Советского Союза. Но, как стало известно после войны, Рубинчику вручён Орден Ленина.   
4 января 1944 года, ночью, 32я танковая бригада снялась с места и из Новой Праги маршем двинулась в направлении с. Митрофановка. Около 8 часов утра 5 января танки подошли к Митрофановке. Танки шли мимо школы. Еще на подходе к Митрофановке водитель доложил мне, что температура воды в системе охлаждения двигателя подошла к 100 градусам. Увидев у школы колодец, я остановил танк. Оказалось, в системе охлаждения воды меньше нормы. Мы тут же дозаправили водой танк. И, когда уже заканчивали дозаправку, у школы появился внук деда Кости Охрименко. Я позвал его. Он подошёл к танку. Я просил его передать деду, что мы идём в бой и большой привет от танкистов всей семье деда. Наша колонна двигалась дорогой к речке, в нескольких десятках метров от дома Охрименко. Танки, недалеко от моста через речку, вброд заболоченной в этом месте речки переправились на западный берег и прошли до окраины села, спустились в глубокую балку, которая протянулась от речки на запад примерно на три км. Низом балки танки скрытно подошли к исходным позициям для предстоящей атаки. Это было на подъеме из оврага, где просматривались траншеи и отдельные окопы, и пулемётные гнёзда пехотных частей, занимавших здесь оборону. Прямо у пологого берега оврага стояли миномёты, но пока молчали, а ближе к селу, в отроге оврага, виднелись пушки, но тоже молчали. Возле них бегали артиллеристы. Наши танки, подойдя на исходные, были расставлены в расположении боевых порядков пехоты двумя эшелонами. Первый эшелон выдвинулся вперёд, ближе к противнику.
Продолжение следует. Далее – часть 8.

М.И.Елисеев. 1943 год. Фото из газеты Мотор.


MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 8.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.


День был хмурый, даже что-то вроде тумана садилось на землю. Очевидно, немцы подход танков к передовой не заметили и артогня не открывали. Мой экипаж находился во втором эшелоне, это метрах в двухстах от первого, на подъёме из балки, тоже в расположении пехотных частей, за первой сплошной траншеей. Никакой подготовки экипажей к атаке не было. Даже не была доведена до нас задача бригады. Не проведена рекогносцировка местности. Мы не знали, какие силы противника стоят на нашем пути, есть ли танки противника. Мы знали только маршрут движения в случае успеха атаки, а в успехе командование бригады было, очевидно, уверено. Это с. Покровское - Клинцы – гор. Кировоград. Главная задача наступления – освобождение города Кировограда от фашистских войск. Около часов десяти к танкам подошли десантники-автоматчики из 53й мотострелковой бригады и были распределены по машинам. К нам на танк поднялось пятеро. Началось знакомство танкистов и автоматчиков прямо на броне. Кто-то в разговоре пошутил, что перед боем не мешало бы хорошенько позавтракать. А походная кухня наша ещё не подошла, и ни танкисты, ни автоматчики пока ещё ничего не ели. Командир орудия сержант Петренко П.В. подошёл к башне, где был я, и сказал «Командир, а правда – есть хочется». Да я и сам-то очень хотел поесть, но нечего было. Петя продолжал: «Давай съедим НЗ (неприкосновенный запас)». Я ещё не успел ничего ответить, как началась стрельба. Стреляли наши артиллеристы и миномётчики. Ответили и немецкие пушки. Их мины и снаряды рвались далеко впереди нас, в расположении передних окопов и траншей пехоты. Наши артиллеристы накрыли передний край обороны немцев. Это началась артподготовка перед атакой. Что делалось на территории врага – нам не было видно, но сплошной гул разрывов снарядов говорил, что там, впереди, «жарко». Немецкие снаряды вначале рвались в расположении пехотных частей, и до нас не долетали. А спустя несколько минут, несколько снарядов упали среди танков второго эшелона, но вреда пока нам не причинили. Мы были осторожны, но скоро свыклись с обстановкой артобстрела.
Мне опять напомнили об «НЗ». Тогда я разрешил сержанту Петренко достать «НЗ» и поделить его танкистам и десантникам. Тут же, прямо на броне, все приступили уничтожать сухари, сахар, сало, не обращая внимания на рвущиеся впереди снаряды. Аппетит у ребят был хорош. Но, когда снаряд разорвался недалеко от нашей машины, все стали искать укрытие. Танкисты заняли свои места в танке, а автоматчики укрылись за башней.
Продолжение следует. Далее – часть 9.

MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 9.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Артподготовка длилась 15-20 минут. Видимость на поле не улучшилась. Только стала ещё хуже - прибавился дым от рвущихся снарядов и мин. Слышно было, что снаряды нашей артиллерии стали рваться где-то дальше, в глубине обороны противника, очевидно, огонь был перенесён вглубь. Скоро и танки первого эшелона двинулись вперёд. Миновав боевые порядки пехоты, танки развернулись и пошли в атаку. Поле, по которому шли танки, было ровным, слегка покрытым снегом. На поле, южнее маршрута атакующих танков, стояли три скирды. Танки двигались строго на запад в направлении с. Покровское. На ходу вели огонь из всех видов оружия по ближайшим траншеям и окопам противника. Немецкие солдаты стали подниматься из окопов и побежали от танков. Наши пехотные части поднялись в атаку и пошли за танками. Скоро овладели первыми немецкими траншеями. Но вот танки попали в зону сильного артиллерийского огня противника, и было видно, как стали загораться наши тридцатьчетвёрки от прямых попаданий снарядов, а некоторые были только повреждены и остановились на поле боя, продолжая стрелять из пушек и пулемётов в сторону врага. Мы пока не видели, что творилось дальше в глубине обороны противника, но чувствовали, как тяжело было нашим танкистам. Автоматчики, находившиеся на танках первого эшелона, вскоре после начала атаки спешились и укрылись. Пехотные части, заняв первую траншею противника, дальше в атаку не поднимались из-за сильного огня противника. Только когда вступили в бой танки второго эшелона, мы увидели впереди на поле – немцы построили мощную систему обороны с использованием 88мм зенитных пушек на прямой наводке против наших танков. Причём, пушки расставлены на поле так, чтобы каждая из них своим огнём смогла защищать другие, соседние. Огонь зениток был перекрёстным и очень губительным для наших танков. Немцы зенитки установили в специально выкопанные окопы, вот почему их танкисты нескоро смогли обнаружить. За короткое время зенитки смогли нанести нам ощутимый урон. Уже горело несколько машин, но другие танки всё шли вперёд, огнём и гусеницами уничтожая вражескую пехоту и зенитные пушки противника. Проведённая артподготовка не смогла уничтожить все огневые точки в глубине обороны немцев. Не причинён ущерб и танкам, и самоходкам противника, укрытым в скирдах. Они, пропустив наши танки вперёд, открыли огонь в бок и взад нашим танкам, причиняя нам огромный урон. Когда танкисты обнаруживали зенитные пушки в поле, умело маневрируя на поле, приближались к ним, пытаясь уничтожить их огнём своих пушек, а когда приближались вплотную к ним – давили гусеницами зенитки и их прислугу, проявляя при этом настоящий героизм. Многие пушки были уничтожены. Но обстановка на поле становилась критической.
Тогда командование ввело в бой второй эшелон танков. Как только появился сигнал к атаке, танки двинулись вперёд по маршрутам, обозначенным флажками в расположении боевых порядков пехоты. Шли пока осторожно, но из пушек открыли огонь в сторону немцев. А когда вышли на простор, танки развернулись в боевой порядок. Наблюдая за полем боя, я и командир орудия засекали некоторые огневые точки противника и стреляли по ним. За танками снова поднялась в атаку наша пехота, но фашисты ураганным пулемётно-автоматным огнём заставили её снова залечь. Очевидно. в траншеях и окопах ещё сидели немцы, которые открыли стрельбу, отсекая нашу пехоту от танков. Некоторые танки стали утюжить окопы и  траншеи немецкой пехоты и уничтожать фашистов огнём из пулемётов. Обнаружив на поле зенитную пушку противника, мы, используя скорость и маневренность  танка Т-34, стали идти на сближение с ней, одновременно стреляя по ней из всех видов оружия, прикрываясь стоявшим на поле сгоревшим танком. Когда наш танк поравнялся со второй скирдой, мы почувствовали удар снаряда по башне. Автоматчики спрыгнули с танка и побежали за ним, уничтожая немецких солдат в одиночных и групповых окопах.
Продолжение следует. Далее – часть 10.


MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 10.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
После удара, я поднялся из люка башни, чтобы увидеть, откуда и кто бьёт по танку. Взглянув в сторону скирды, я увидел вспышки выстрелов прямо из скирды. Командир орудия вёл огонь по зенитной пушке, что была впереди по ходу. По ТПУ я скомандовал: «Петя, слева в скирде пушка. Осколочным огонь!». Петя быстро развернул башню влево и выстрелил по скирде двумя снарядами. К нашему удивлению, из скирды, разваливая укрытие из снопов, выползла немецкая самоходная пушка, короткоствольная, она была вся окутанная дымом. От скирды отошла не более двух-трёх метров, остановилась. Над ней появилось пламя. Из неё стали выпрыгивать на землю танкисты, но они были сражены выстрелами автоматчиков. А наш танк продолжил двигаться вперёд. Впереди горел Т-34. Укрывшись этим танком, водитель вёл наш танк к зенитной пушке, которая стреляла по нам. Когда я снова поднялся над люком, то увидел, что из скирды вышла ещё одна немецкая самоходка, а позади нашего танка горели уже два наших танка. Петя ловил момент и стрелял по зенитке, но почему-то не попадал. А когда мы выскочили из-за горевшего танка, водитель свой танк направил прямо на зенитку, до которой остались десятки метров. Петя опять стрелял по ней из пушки и из пулемёта. По ней же стрелял из пулемёта и радист. Кто-то из них уничтожил почти всю прислугу у пушки, кроме одного фашиста. Я хорошо видел, как этот фашист зарядил пушку и еще раз успел выстрелить по нашему танку. Снаряд попал в правую сторону башни. Убило заряжающего. В этот же миг, другой снаряд, из другой зенитки, попал в бок – в моторное отделение. Танк загорелся. Стрелок-радист успел дать ещё очередь по фашисту и, вероятнее всего, убил его. Орудие замолчало. Я приказал экипажу покинуть горящий танк. Но вылезти сам из башенки никак не мог. Снизу меня подпирал командир орудия, а я никак не мог освободить вилку шнура ТПУ. Только расстегнув кнопки крепления танкошлема, я сбросил танкошлем и очутился на земле. Вылез за мной и командир орудия, только спрыгнул почему-то на противоположную, правую сторону танка. Оказавшись у танка на земле, я поспешил вперёд к люку водителя. Механик-водитель оказался раненным, и, вылезая из люка, повис головой вниз на лобовой броне. Радист помогал ему вылезти. Разорвавшийся вблизи снаряд или мина нанесла второе ранение водителю (фамилию его забыл, кажется, старший сержант Зелёный). Осколок пробил ему горло. Радист помог водителю опуститься на землю. И, когда я подошёл, механик лежал на земле у левой гусеницы лицом вниз. Радист наклонился над ним. Мы подняли водителя, положили на спину. Он стонал. Дышал он через пробоину в горле. Видно было, как надувался кровяной воздушный пузырь при выдохе, и как кровь уходила в горло при вдохе. Мы попытались тащить его от танка, подхватив за руки, но оказалась перебитой его левая рука. Пришлось радисту снять свой поясной ремень, пристегнуть его за ремень водителя и, перекинув его себе через плечо, тащить водителя. Я же подхватил водителя под правую руку, и мы потащили водителя от горящей машины в сторону траншей нашей пехоты – на восток. В пути он потерял сознание. В первой же попавшейся на пути воронке от снаряда мы передохнули. Немцы из ближайших окопов стреляли по нам, но мы не обращали на них внимания и не поднимались с земли. Водитель ещё дышал. Танки бригады вели бой далеко впереди, оторвавшись от пехоты. Пехота в атаку ещё не поднималась. Командир орудия, наш Петя Петренко стоял в это время в окопе недалеко от нашего танка и смотрел в нашу сторону. Я и радист махали рукой, звали к себе его, но он почему-то не шёл, продолжал стоять до тех пор, пока не взорвались оставшиеся нерасстрелянными снаряды в танке. Взрывом башню сорвало с танка, она отлетела в сторону Петренко. Больше мы его не видели. Мы с радистом потащили водителя вперёд к окопам.  Ещё не доползли мы до второй воронки, как разрывная пуля ещё раз ранила механика-водителя в правое плечо, примерно в 8-10 сантиметрах от моего правого плеча. Водитель перестал дышать. Но мы продолжали его тащить до второй воронки. Здесь к нам присоединился ещё один танкист – радист с другого танка, тоже сгоревшего. Взглянув назад, в сторону горевшего танка, я увидел, что фашисты поднялись из траншей в рост, выстроились в линию, приклады автоматов упёрли в животы и, поливая свинцом, двинулись в сторону нашей пехоты. Немцы от нас были в 150-200х метрах, не более. Наша пехота открыла по ним огонь из винтовок. Не слышно почему-то было пулемётных очередей. Раздумывать нам было некогда. Оставив в воронке мёртвого механика-водителя, я и мои двое радистов поднялись и, пригибаясь низко к земле, побежали, петляя из стороны в сторону. Пули как пчелиный рой свистели вокруг нас, но пока не задевали.
Продолжение следует. Далее – часть 11.


sergofan

Кировоград - теперь Кропивницкий, Украина.
Тем более актуально!

MAXX


ЦитироватьКировоград - теперь Кропивницкий, Украина.
Тем более актуально!
Именно. 

Все названия населенных пунктов указаны в соответствии с оригиналом. Автор провёл очень серьезную работу по подготовке материалов. Работать с ними одно удовольствие. 

MAXX

#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк
В боях за Кировоградчину. Часть 11.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Бежали мы что было сил, а, добежав до окопа, на бруствере которого стоял пулемёт «Максим», спрыгнули в него. Долго каждый из нас не мог отдышаться. В окоп спрыгнула девушка – санитарный инструктор, прибежавшая, очевидно, чтобы оказать нам помощь. Но мы в ней не нуждались, хотя и не двигались пока. Она взялась за револьвер, который держал я в руках. Это заставило меня подняться. Я объяснил девушке, что в нём нет уже ни одного патрона, всё расстрелял в фашистов на пути к окопу. Взглянув в сторону немцев, я увидел, что лавина немцев идёт в нашу сторону, стреляя на ходу из автоматов. Уже более интенсивно стреляли наши пехотинцы, вырывая из рядов атакующих одиночных солдат. Я взялся за ручки пулемёта и нажал на гашетку, не успев ещё навести пулемёт на цель. «Максимка» застрочил. В этот момент к окопу подбежал солдат с немецкими сапогами в руках, спрыгнул в окоп и, оттолкнув меня в сторону от пулемёта, сам встал к нему и стал поливать свинцовым огнём ряды атакующих фашистов. Цепи врагов редели с каждой минутой, подкошенные очередями пулемёта. Другие, оставшиеся в живых, немцы побежали назад. Мы радовались  и любовались работой пулемётчика.
Танки бригады вели бой далеко впереди, в глубине обороны противника. Когда атака немцев захлебнулась, и они побежали назад, поднялась наша пехота и пошла в наступление, сначала правое крыло, а потом поднялась в атаку и пехота, располагавшаяся недалеко от пулемётного гнезда. Пулемёт умолк. Мы, танкисты, встали из окопа и пошли в сторону балки, где располагались тылы бригады. Но не успели мы сделать и десятка метров, как пули заставили нас лечь на землю и двигаться только ползком. Это стреляли по нам уже наши со второй линии траншей, не разобравшись, кто идёт к ним, подумав, что начала отступать пехота из первых рядов траншей. Когда мы подползли к ним, они извинились перед нами, и мы спустились в балку. Нашли кого-то из штабных работников бригады, доложили. Было приказано нам идти в Митрофановку на СПАМ (сборный пункт аварийных машин), принять там первый же отремонтированный танк и догонять бригаду по маршруту наступления – с. Покровское – с. Клинцы – г. Кировоград. И мы пошли низом балки. Уже на половине пути нас догнал ремонтный тягач «жучка». Так звали мы на фронте танк без башни, используемый ремонтниками для отбуксировки с поля боя поврежденных танков. «Жучка» остановилась, посадила нас, и на ней мы доехали до СПАМ. На подъёме из балки в село, нас обстреляли «мессера», но никто из нас не пострадал. В Митрофановке нам пришлось прождать несколько дней. Отремонтированных машин на СПАМ не было. В первый же день нам предложили устроиться на ночлег. Так я снова оказался в семье Охрименко, где встретили нас как родных сыновей. Весь день мы проводили на ремонтной площадке, помогали ремонтировать танк, на ночлег приходили опять к деду Косте.
Только к вечеру 8 января ремонт танка был закончен, и я принял машину. В танке из прежнего экипажа остался только механик-водитель. Не было в экипаже командира орудия и заряжающего, обязанности которого я возложил на радиста, примкнувшего ко мне в бою. Рано утром мы выехали со СПАМа и двигались следами прошедшего боя через с. Покровское. И свои бригадные машины догнали только за Клинцами. 8 января танки нашего танкового батальона ворвались в гор. Кировоград и, вместе с другими частями, к утру 9 го полностью освободили город от фашистов.
В дни празднования 40-летия Великой Победы, мы с женой побывали на Кировоградской земле, политой кровью моих боевых товарищей, разыскали могилы членов экипажей моих танков, поклонились их праху, возложили цветы, встретились с жителями сёл и посёлков, рассказали о боях по освобождению их земли. Побывали мы на местах боевых сражений, где принимал участие лично я и мои боевые друзья. Вновь все воскресились в памяти, вспомнились многие детали боя. И вновь я встретился со своими ребятами, как будто поговорил с ними, а, прощаясь, уходя от них, не сдержал горькую солдатскую слезу.
Окончание следует. Далее – часть 12.


MAXX

#29
#Бессмертныйполк , #ДеньПобеды, #МойПолк

В боях за Кировоградчину. Часть 12.
Из воспоминаний командира среднего танка 32-й танковой бригады лейтенанта Михаила Ивановича Елисеева.
Побывали мы и в городе Знаменка, городе Кировограде, в пос. Знаменка, в сёлах Покровское, Богдановка и в с. Митрофановка. Проехал я с секретарём парторганизации колхоза им. Кирова Ивановым Н.В. от исходных позиций до места гибели танка. Осмотрел поле боя. Память моя точно сохранила все детали местности и пос. Знаменка, а теперь ещё и сфотографировал его. В пос. Знаменка к нам подошли жители – очевидцы того боя. Фамилию одной из них я записал – Диденко Екатерина Терентьевна. Она вспомнила, когда и откуда ворвались в посёлок танки. Рассказала, как тяжело было танкистам, но они, преодолевая все трудности и мощный артогонь немцев, всё же теснили фашистов. Видела она, как загорелся первый наш танк и показала мне это место. Это метров 15-20 от её дома (ныне ул. Калинина, д. 51). Показала она, где подбит был второй танк Т-34. Он остановился, но продолжал стрелять из пушки и обоих пулемётов. Екатерина Тимофеевна (вероятно, ошибка оригинала, ранее – Терентьевна) рассказала, что в этот вечер подобрала одного убитого и захоронила у себя в саду. Но она не знает его фамилию. Она сказала: «Пусть солдатик лежит вместе с моей матерью». Узнал я в Знаменке расположение улиц, только вместо глинобитных хат увидел я  добротные каменные дома с шиферной кровлей, с прекрасными садами возле домов. Побывали мы и в средней школе № 6, рассказал я , где и как шёл бой. На развилке дорог при въезде в г.Знаменка установлен на постаменте танк Т-34. На мемориальной доске написано «Доблестным воинам 5й гвардейской танковой армии генерала П.А.Ротмистрова». На мемориальном кладбище у Чёрного леса в Знаменке я нашёл могилу механика-водителя мл. сержанта Иваненко и других танкистов – однополчан. В селе Богдановка нашёл я место, где погиб экипаж комбата Аксёнова Фёдора Трофимовича. Останки их перезахоронены в братскую могилу в центр села, напротив сельского Дома культуры. На здании сельсовета установлена мемориальная доска «Танкистам 32й танковой бригады. 10 декабря 1943 года освободили наше село от немецко-фашистских захватчиков. Город Кировоград я через 40 лет не узнал. Не нашёл я и Завадовку, вместо глинобитных мазанок там, на берегах Ингула высятся красивые современные многоэтажные дома. Город построен заново. И очень радует, что мы приняли участие в его освобождении. Кировоградцы свято хранят память о воинах-освободителях. Братские могилы в хорошем состоянии. Всегда там много цветов.
Побывали мы и на поле боя западнее с. Митрофановка. Прошёлся полем, оно было таким же, только ласковым, зелёным, и никто не стрелял в нас. Вспоминал я тот бой и погибших товарищей, и слёзы падали, орошая мирное поле, в войну политое кровью воинов – освободителей. Село Митрофановка обновилось. Застроился пустырь от школы до хаты деда Кости Охрименко добротными современными домами. Недалеко от школы построен Дом культуры, торговый центр. Рядом с ДК хорошо ухоженная братская могила, где лежат мои дорогие танкисты, в том числе и Пётр Васильевич Петренко – старший сержант, командир орудия танка. Здесь я встретил жительницу села  Сидоренко Веру Ивановну, которая хорошо помнит, как танкисты пошли в бой. По моей просьбе, Вера Ивановна следит за могилой Петренко П.В. и других танкистов и приносит за меня свежие цветы.
После посещения мест сражений и поклонения погибшим в боях боевым друзьям,  и, увидев, что их могилы в хорошем состоянии и полны цветов, на душе моей стало легче и спокойней. Благодарные жители Кировоградчины помнят своих освободителей. И за это им низкий поклон танкиста.                     
1987 г.
Стиль автора сохранен.
Рукопись Михаила Ивановича Елисеева любезно предоставлена для оцифровки Музеем истории и трудовой славы Заволжского моторного завода.
Благодарю за помощь в подборе материалов директора музея Надежду Михайловну Артемьеву.